Три чашки горя при свете звёзд - страница 4
Только не это.
Где-то в глубине сознания сигнал повлек мысль, которая не была её собственной. Напоминание, что она должна просмотреть сообщение − как новый начальник отдела она обязана уделять внимание посланиям от подчиненных.
Профессор Дуй Уен, кто же ещё.
При жизни профессор была волевым человеком, и смерть этого не изменила. Но из-за того, что она была просто начальником отдела Хоа, а не кровной родственницей, связь ощущалась как-то... неправильно. Словно Дуй Уен говорила через толстое стекло.
Хоа понимала, что ей ещё повезло − мем-импланты представителя чужой семьи могут необратимо повредить мозг, если пятнадцать незнакомцев без всякого понимания и сочувствия сражаются за контроль над твоими мыслями. Она слышала профессора Дуй Уен, а иногда и призрачные далекие голоса предков Дуй Уен. Но так уж всё устроено. Могло быть намного хуже.
Но могло быть и намного лучше.
Она встала, игнорируя настойчивый голосок из подсознания, призывающий к исполнительности, и потопала на кухню.
Роботы уже отставили в сторону утренний чай Хоа. До процедуры у неё была привычка брать его на работу. В те дни Дуй Уен с каждым днем всё больше худела и бледнела, а затем её присутствие на работе сменила череда памяток и видеозвонков − последние отчаянные инструкции по проекту, прежде чем она выпустит его из рук. Хоа наслаждалась покоем, стараясь не думать о приближающейся кончине профессора Дуй Уен − моменте, когда они окажутся в пучине космоса без разумного корабля, несущего их вперед.
Теперь Хоа ценила иной покой. Теперь по утрам она первым делом пила чай, надеясь, что в столь ранний час у мем-имплантов не будет повода её дергать.
Но в это утро её надежды не оправдались.
Усевшись, Хоа вдохнула лёгкий ореховый аромат, нечто среднее между цветочным и сладким. Рука над чашкой дрожала − Хоа на пару драгоценных минут мысленно заблокировала профессора Дуй Уен, чтобы урвать еще несколько мгновений покоя, пока его не разобьет суровая действительность.
Затем уступила и открыла сообщение.
Оно оказалось от Луонг Йа Лан, исследовательницы, работающей над кислотным балансом. На видео из лаборатории она выглядела бледной, но хорошо держалась.
− Мадам Хоа. Сожалею, но вынуждена вам сообщить, что образцы на Четвертом рисовом чеке поразил грибок...
В глубинах мозга Хоа зашевелилась профессор Дуй Уен и начала анализировать новости по мере их поступления, загружая данные по внутренней сети станции. Хорошо ещё, что она действовала не быстрее самой Хоа и на обработку ей требовалось минут пятнадцать-двадцать. Разумеется, у профессора были свои подозрения − что-то насчет именно этого рисового штамма. Возможно, из-за внедрённых в него изменений, чтобы рис рос при звёздном свете. Изменения позаимствовали у ночных медовосонь с Шестнадцатой планеты. Возможно, причина в условиях среды на рисовом чеке...
Хоа налила себе ещё чаю и некоторое время наблюдала за роботами. Было тихо, голос Дуй Уен в голове медленно затихал. Одна. Наконец-то одна.
В прошлый раз Четвертый рисовый чек проверял Ан Ханг − студент Йа Лан. Он толковый и увлеченный юноша, но не очень аккуратный. Йа Лан следовало спросить его, смотрел ли он сам или поручил роботам, а если сам − то следовал ли инструкциям.
Она отправилась в лабораторию − в голове по-прежнему тишина. Идти было недалеко: станцию ещё строили, и на ней пока что находились только лаборатория и жилые помещения для десяти исследователей − громадные, гораздо больше тех, которые они получили бы на своих домашних станциях.
Снаружи, за металлическими стенами, усердно трудились роботы. Укрепляя конструкцию, они последовательно накладывали слои пола и стен на каркас, намеченный гранд-мастером Гармоничного Проектирования. Даже не вызывая на импланты видео, Хоа знала, что они там и тоже делают свою работу. Конечно, они не единственные заняты делом: алхимики в Императорских Цехах тщательно разрабатывают конструкцию Разума, который однажды возьмет под контроль всю станцию. Прежде чем поместить его в материнскую утробу, алхимики должны удостовериться, что в нём нет ни малейших изъянов.