Три комнаты на Манхаттане - страница 20

— Этот наденешь?

На ногах у нее были мужские тапки без задника, слишком большие для нее, и потому она ходила, шаркая подошвами.

— Что ты обычно ешь на завтрак?

Он ответил умиротворенно, спокойно:

— Когда что. Обычно, если я голоден, я спускаюсь в драг-стор.

— В железной коробке я нашла чай и кофе. Ты ведь француз, и я на всякий случай сварила кофе.

— Я схожу купить хлеба и масла, — объявил он.

Он чувствовал себя безумно молодым. Ему хотелось выйти, но это было не так, как вчера в «Лотосе», когда он не смог пройти и ста метров.

Теперь она была у него. И он, который всегда был очень педантичен, пожалуй даже несколько чересчур, когда дело касалось туалета, едва не выскочил из дому, не побрившись, в домашних туфлях, как это делали, вспомнил он, некоторые обитатели Монмартра, Монпарнаса и простонародных кварталов.

У этого осеннего утра был привкус весны, и он удивился, обнаружив, что тихонько напевает под душем; Кей застилала постель и машинально вторила его песенке.

Ощущение было словно он сбросил с плеч огромное бремя лет, которого вроде бы не замечал, но которое давило его и заставляло сгибаться.

— Ты не поцелуешь меня?

Перед тем, как отпустить его, она протянула ему губы. На площадке Комб остановился, развернулся и открыл дверь.

— Кей!

Она все стояла на том же месте и смотрела ему вслед.

— Что?

— Я счастлив.

— Я тоже. Иди…

И больше ничего не надо было говорить. Это было так ново.

И улица тоже была новая, верней, он узнавал ее в общих чертах, но теперь она открывалась с какой-то неведомой точки зрения.

К примеру, драг-стор, где он так часто поглощал в одиночестве завтрак, читая газету. Сейчас он взглянул на нее с радостной и сочувственной иронией.

На несколько секунд он, растроганный, остановился, чтобы полюбоваться шарманкой, причем мог бы поклясться, что это первая шарманка, которую он видит в Нью-Йорке, да нет, пожалуй, с самого детства.

И так же было внове покупать еду у итальянца не на одного себя, а на двоих. Он набрал кучу всяких закусок, на которые Прежде даже не смотрел, но сейчас ему захотелось заставить ими холодильник.

Руки у него уже были заполнены хлебом, маслом, молоком, яйцами, а теперь он взял еще и это. Уже выходя, он спохватился:

— С завтрашнего дня ставьте к моей двери каждое утро бутылку молока.

Снизу он увидел у окна Кей, и она помахала ему рукой, давая знак, что ждет его. Она вышла встретить его на лестницу и освободила от пакетов.

— Ох ты! Все-таки забыл!

— Что?

— Цветы. Еще вчера утром я собрался купить цветы, чтобы поставить их в комнате.

— А ты не думаешь, что так, может, и лучше?

— Почему?

— Потому что…

Она подыскивала слова, улыбаясь, и в то же время с самым серьезным видом и с той неуловимой стыдливостью, которая не отпускала в это утро их обоих.

— …потому что без цветов это не такое новое. Понимаешь? Как будто это продолжается уже долго-долго.

Чтобы не расчувствоваться, она тут же перевела разговор:

— Знаешь, что я рассматривала в окно? Прямо напротив живет старик еврей, портной. Ты никогда не обращал на него внимания?

Он смутно припомнил, что видел старика, который по-турецки сидел на огромном столе и весь день напролет шил. У него длинная неопрятная борода, а пальцы коричневого цвета то ли от грязи, то ли от соприкосновения с тканями.

— Когда мы с мамой жили в Вене… Я тебе, кажется, рассказывала, что моя мама была великая пианистка и очень знаменитая… Да, рассказывала. Но вначале, до того, как она прославилась, было тяжело. Когда я была маленькая, мы были страшно бедные и жили в одной комнате. Нет, куда хуже этой, там не было ни кухни, ни холодильника, ни ванной. Не было даже воды, и нам, как и всем жильцам, приходилось ходить умываться к крану в конце коридора. Если б ты только знал, как это было холодно зимой!

О чем же я хотела рассказать? А, вот… Когда я болела гриппом и не ходила в школу, то целые дни проводила у окна, и как раз напротив нас жил старый еврейский портной, как две капли воды похожий на этого, за которым я сейчас наблюдала. Я даже подумала, уж не тот ли это самый…

Он легкомысленно бросил:

— А может, и тот.

— Глупый! Тому уже было бы больше ста лет. Ты не находишь это совпадение забавным? Знаешь, у меня на весь день улучшилось настроение.