Трудная година - страница 31

Мирру оставили у него в доме, условившись, что ни­кто, кроме Нины, не будет приходить к ней. Однако боль­ная все время спрашивала про тетку, а вспоминая Лазаря, заливалась слезами. Друзья посоветовались и решили, что при случае надо будет сказать всю правду. Воспротиви­лась одна Вера.

— Бывают случаи, когда ложь лучше правды,— сказа­ла она.— Выживет — скажем, умрет — пусть будет так...

— Что касается меня, так я всегда за правду,— заме­тил Кравченко.— Удивительно! Пятый час, а от Васьки никого нет. Мы условились, что он пришлет студента.

Вера предложила сходить и справиться, в чем дело.

— Вас могут узнать, вы же больная.

— Ничего. Я позабочусь о том, чтобы меня не узнали.

Она надела старенький кожушок, валенки, до глаз повязалась теплым платком. И правда, теперь в ней трудно было узнать ту Веру, которая только что стояла перед Игнатом.

— Вы делаете успехи,— сказал он,— факт. Ну, идите!

Вера вышла. Но не успела она пройти и десяти шагов, как навстречу ей попалась тетя Феня. По всему было вид­но, что той жарко от быстрой ходьбы.

— Вот хорошо, что встретила, как будто условились... А я все думала, как к вам пробраться.

Они пошли вместе.

— Ко мне прибежал Юрка, и я сразу же собралась к вам. Юрка сказал, что стрелочник подал сигнал. Ста­ночки-то наши, верстаки — тю-тю!

— Вывезли?!

— Нет, еще не вывезли, но уже скоро. А какого-то Васьки все нет. Юрка так и сказал — «Васьки». Все беспокоился, как бы командиру передать. Вот я и решила к тебе. Ты знаешь.

«Ты знаешь...» Эти слова наполнили Верино сердце тайной гордостью... Ей, слабой женщине, говорит эти слова она, рабочая мать...

— Идите. Я приду следом. Если надо будет...

— Если надо будет, я сделаю, только научите. Юрка сказал, что он с братом может взяться, и старик их пойдет.

— Хорошо. Я приду.

Кравченко сжал зубы, и на щеках его вздулись тугие желваки. Он хотел сказать — вот как бывает, когда бе­решься за дело без подготовки,— но сдержался.

— Идите к студенту и прикажите подготовку прекратить. Военному я мог бы поручить дело, но ребятам, детям...

— Вы все продумали?

— Факт. Выполняйте приказ. Если Василя нет, зна­чит — отменить.

Вера выбежала из комнаты. А Кравченко стоял на костылях, и неотвязный вопрос сверлил его мозг: где Дробыш?

Ночью, когда Дробыш привел Мирру, он долго не стал задерживаться, объясняя это тем, что его отсутствие в сторожке, где он нес наряд, может быть замечено. Услови­лись, что после смены он придет, но так и не пришел... Было жаль, что столько времени даром потрачено на под­готовку диверсии, столько трудностей преодолено, чтобы собрать нужное количество тола, столько риска...

А в хатке с размалеванными охрой оконцами в это вре­мя происходило следующее. Сыновья хозяина, старого ма­стера, Юрка и Казик, напрасно прождав своего квартиран­та Дробыша, о котором они знали больше, чем их отец, вдруг заявили старику, что не могут допустить, чтобы немцы вывезли оборудование. Для старика это не было неожиданностью. Он уже заметил, что сыновья что-то скрывают от него, и верил, что рано или поздно, а игра в прятки должна кончиться. Ему, старому пролетарию, была понятна боль сыновей. Особенно переживал Юрка, младший. И чтобы отрезвить его немного, старик заметил:

— Я пойду и лягу на рельсы, может, остановится.

Юрка страшно разволновался. Даже слезы выступили на его быстрых глазах, всегда таких чистых и искренних.

— В такую минуту и... ты шутишь!

Старик строго поглядел на сына.

— Таких минут много. Ты успокойся. Чтобы что-то сделать, нужно время, нужны люди, которые за нас. Голы­ми руками ничего не сделаешь...

— Отец! У нас есть все... И мы знаем одного железно­дорожника, который согласен. Ты только сходи и выбери с ним место, а остальное сделаем мы.

— Пропадете.

— Пусть.

Старик глянул на сыновей и молча стал одеваться.

— А с мазутом как?

— В чемоданах. Два чемодана.

— Ну, пойдем.

Втроем они вышли из хаты и направились к стрелке, туда, где ветка деревообрабатывающего комбината сходи­лась с главной магистралью. Через минуту к хате подо­шли Вера и тетя Феня. Постояли молча перед запертой дверью.

— Опоздали.

— Надо идти на комбинат.