Трудная полоса - страница 44

Как она сидела в очереди, как молодой доктор успокаивал ее и отвлекал посторонними вопросами, готовя к операции тут же, в поликлинике, в хирургическом кабинете — все в тумане. И домой вернулась, будто и не с ней это, а там, за экраном, а она смотрит только...

В квартире все убрано, Кирюшка спит, и Зойка прикорнула в уголке дивана.

— Спасибо тебе, Зоинька,— первое, что сказала Марина, когда Зойка подняла голову, пытаясь вспомнить все. Вспомнила.

— Ну и что хирург?

— Разрезали...

Слово точно обнажило рану — навалилась боль. Зойка соскочила и помогла Марине лечь.

— Ты иди, тебе ведь в общежитие надо. Вахтерша не пустит поздно.

— Куда я пойду? Не оставлю я тебя. Любезного-разлюбезного твоего нет, ты плохая совсем, как пеленать-то будешь? Гони — не выгонишь... Я пока тебе подгузники подошью, нехорошо, нитки болтаются...

Марина слабо улыбнулась, сжала руку подруги. Недолгий сон не снял боль, но как-то смягчил ее.

Марине снилось, будто ведет она катерок, легкий и верткий, по большой реке. Скорость такая, что лицо жжет. Руль не слушается, ее заносит в сторону, на отмель... Удар — Марина летит в мутную, черную и холодную весеннюю воду. В последний миг видит на берегу Виктора. Он стоит, веселый, и машет ей шарфом. Спасет, спасет... Вода медленно выталкивает ее из себя — она плывет по течению, все время пытаясь нащупать дно. «Права не имею утонуть, — шепчет она,— Кирюшка ждет...» Кирюшки нет в этом странном сне, но она знает, что он ждет ее дома, и она должна, должна выкарабкаться... Виктора она больше не видит...

— А по какому такому случаю у нас гости?

Голос мужа — точно из другого мира. Сын спокойно сопит рядом, значит, можно еще подремать... Зачем ее будит Виктор?

— Зоинька помогает мне...— Марина протирает глаза.

— Поесть найдется?

— Посмотри в холодильнике.

Виктор, громко топая, уходит и в сердцах хлопает дверью.

— Он чего это у тебя такой смурной? — Зойка хихикает в руку. Марина только отмахивается. Не заметил, как плохо жене, не спросил о сыне. Чувствуя себя ужасно несчастной, Марина лежит тихо, сжимаясь от боли, от рези в груди. Потом сползает с дивана и бредет на кухню, к Виктору.

— Лежи, чего ты,— увещевает ее Зойка. Но и она потеряла свою решительность, увидев хозяина дома, и голосу ее не хватает уверенности, которая бы остановила подругу.

— Я сейчас,— отвечает Марина и закрывает за собой дверь. Она проходит по коридорчику и останавливается в проеме, прислонясь к стенке.

— Сегодня смазал все, так что скоро кататься будешь. А что, у этой своего дома нет?

Марина молчала. Она пришла, чтоб сказать мужу о своей боли, но ведь он жует и глаз на нее не поднимет...

Стоять ей неловко, и она осторожно присаживается на краешек стула.

— А ты что как вареная курица? — Муж, наконец, заметил ее состояние.

— Мне операцию сегодня сделали, мастит...— Слезы побежали сами, от жалости к себе, к маленькому Кирюшке, как кормить-то его теперь...

— Да ты что? Позволила себя резать? Лечить они обязаны! Я пойду завтра, разберусь!

Марина закрывает лицо руками.

— Ты что, Виктор! Он мог меня в больницу отправить, и ты бы на две недели — с малышом один. Я едва его уговорила... Благодарить уж не знаю как...

— Ну, благодарить людей я умею. А этого мясника благодарить не буду. Это ты такая. Тебя спортили, а ты еще и «спасибо» говоришь.

Марина ревела уже вслух, навзрыд.

— Ну ладно, — смягчился Виктор,— не пойду им головомойку устраивать, не реви. А эту свою Зойку не приваживай, нечего приваживать...

Виктор говорит громко, и Марине становится страшно, что подружка услышит... Она потому и звать-то ее боялась, что муж не любит лишних людей в доме.

— Зоя помогает мне, пол помыла, подгузники подшивает... Я ж не могу все одна, а тебя целыми днями дома не бывает...

— Ну, конечно, я, оказывается, виноват?! Что ж мне, стирать прикажешь? Что ж, постираю, раз надо. Раз уж дала себя резать... Только ты в отпуске сидишь, тебе государство льготы всякие дает, а я мужское дело делаю, машину... Они ж, — кивнул головой на комнату, где сидела Зойка, — тебе все и завидуют. У тебя только птичьего молока нет. И то принесу, если прикажешь... Ну, пойдем, отдыхай, поправляйся, соскучился я по тебе...