Трудности перевода. Воспоминания - страница 49

Полезного в этом пребывании в Вашингтоне было ещё больше, чем приятного. В ходе встреч с госсекретарём Уорреном Кристофером и министром иностранных дел Германии Клаусом Кинкилем (с учётом особого влияния немцев на Загреб) удалось заручиться их поддержкой наших усилий привести-таки хорватов за стол переговоров с сербами для заключения такого соглашения о прекращения огня, которое было бы более надёжным, чем предыдущие, и создавало бы большую предсказуемость для дальнейших контактов сторон по фундаментальным проблемам урегулирования.

К этому времени нашла своё решение проблема места проведения переговоров. Было принято наше предложение: «где-нибудь здесь» расшифровывалось как российское посольство в Загребе. (Сербы категорически не хотели встречаться на хорватской территории, а хорваты, соответственно, на сербской.)

Встреча проходила по новой формуле: под российским председательством, но с участием американцев (присутствовал Редман) и переговорного аппарата сопредседателей Конференции по бывшей Югославии (участвовали заместители Столтенберга и Оуэна). С соблюдением повышенных мер безопасности в наше посольство приехали сербские генералы, сверкавшие новизной своей полевой военной формы. Однако тринадцатичасовые переговоры не привели к договорённости. Участвовавшее в них командование миротворческой миссии ООН в Хорватии пришло к выводу о необходимости дополнительной проработки технических параметров соглашения, в том числе рубежей, на которые должны будут отводиться войска и вооружения сторон.

Договорились вновь собраться через неделю, в том же месте. На второй раунд переговоров миротворцы привезли 35 детальных карт трёхсоткилометровой линии разграничения. (Эта работа чуть было не стоила некоторым из них жизни. Один из вертолётов, осуществлявших рекогносцировку, обстреляли. Пуля прошла в нескольких сантиметрах от бензобака.) Семнадцатичасовые переговоры завершились подписанием документа около 5 часов утра 26 марта: воинские подразделения сторон отводились на километр от линии конфронтации, а тяжёлое вооружение — на 10-20 километров.

Загребские договорённости воспринимались и у нас в стране, и в мире как новый важный успех российской дипломатии после сараевского «прорыва». Расширялся фронт нашего «мирного наступления». Вырисовывалась новая конфигурация миротворческих усилий в бывшей Югославии, где мы завоевали себе лидирующее место. На эту тему я позволил себе порассуждать в одном из интервью российской прессе: «Мне кажется, что одной из главных причин такого затянувшегося конфликта было то, что первоначально формат Координационного комитета, созданного Лондонской конференцией, оказался недостаточно убедительным для сторон. По той причине, что ни Россия, ни США не были достаточно энергично задействованы в этом формате. ООН и ЕС не имели всё-таки достаточного политического веса. Вообще при всём уважении к ЕС, один из выводов состоит в том, что серьёзный кризис, даже если он чисто европейский, ЕС самостоятельно решить не может. Понадобилось подключение тяжёлой артиллерии в лице России и США. Но нельзя ни в коем случае превращать все усилия в чисто российско-американскую операцию. Всё должно делаться в союзе с ЕС. И вот сейчас мы подошли к наиболее удачному варианту. В Загребе и возник реально новый формат — Россия, США и Международная конференция по бывшей Югославии, ЕС и ООН, — который, наверное, является на данном этапе максимально эффективным. Хотя и не гарантирующим быстрый успех» («Сегодня», 1 апреля 1994 года).

Мирную динамику необходимо было закрепить. Вырисовывалась реальная возможность перехода к всеобъемлющему урегулированию конфликта — как в Боснии, так и в Хорватии. С этими надеждами 10 апреля я направился в Белград. Оттуда маршрут пролегал в Загреб, где сербы и хорваты должны были встретиться вновь в российском посольстве, теперь уже для обсуждения экономических вопросов. Однако ситуация в Восточной Боснии внесла драматические изменения в планы. Когда вечером 10 апреля я вошёл в здание Посольства России в Белграде, мне позвонил американский спецпредставитель Редман и сообщил: натовская авиация только что нанесла удар по боснийским сербам, продолжавшим наступление в районе Горажде. Крупный мусульманский анклав, один из провозглашённых ООН «районов безопасности», имел стратегически важное географическое положение. К тому же сербы жаловались (не без оснований), что из Горажде мусульмане совершают набеги на их позиции. Ситуация требовала достижения договорённости о прекращении огня под контролем ООН. Массированный обстрел города и наступление на него, предпринятые сербами в начале апреля, неизбежно вели к новой эскалации начавшего было затухать конфликта. К тому же стало известно, что ооновцы предупреждали командовавшего операцией генерала Младича о намерении запросить натовскую авиаподдержку, однако сербы продолжали методично наращивать военное давление. Из Горажде поступала информация о большом количестве убитых и раненых мирных граждан.