Турецкие военнопленные и гражданские пленные в России в 1914–1924 гг. - страница 24

. Обнаруживались среди них и русские перебежчики, а также дезертиры, первоначально задержанные сторожевым охранением частей оттоманской армии, а в ходе последующих боев… попавшие уже в русский плен. Так, 4 ноября 1914 г. Тифлисскому коменданту были доставлены «для содержания под стражей до особого распоряжения семь наших дезертиров, задержанных в турецкой армии и прибывших с партией военнопленных». Как следует из прилагаемого списка, все они были рядовыми 153-го Бакинского, 154-го Дербентского и 156-го Елисаветпольского пехотных полков (Левон Абкаров, Оганес Мурадянц, Абрам Степанов, Карапет Погосов, Галуст Погосов, Варос Галустов и Зура-Бабил Крикоров)[101]. В качестве другого примера можно назвать «османского» поручика М. В. Сазонова (Созамова), который попал в плен весной 1915 г. и 16 сентября того же года «за государственную измену» был приговорен к смертной казни[102].

Отдельного внимания заслуживают этнические турки и армяне — жители Карской обл., которые в период вторжения оттоманской армии в Закавказье (декабрь 1914 г.), выражаясь словами официального документа: «забыв присягу (на подданство России — В.П.), присоединились к турецким войскам, получили оружие, служили проводниками, грабили оставленное бежавшими армянами имущество и лавки и оказывали неприятелю иные услуги»[103]. После установления таких фактов названные лица, разумеется, лишались статуса военнопленных и передавались соответствующим органам, где в ходе допросов турки обычно перекладывали всю вину на армян, а армяне на турок. Однако военно-полевые суды Кавказской армии неизменно оказывались выше национальных и религиозных предрассудков и за государственную измену «давали» всем поровну: по 12 лет каторги[104].

Некоторые документы дают основания предполагать, что в рядах военнопленных могли числиться даже… турецкие парламентеры, которым по каким-то причинам не было позволено вернуться в расположение своих частей. На это указывает, например, следующая радиограмма Командующего 3-й турецкой армией, принятая 21 июня 1917 г. радиостанцией 1-го Кавказского корпуса: «Господину Главнокомандующему русской Кавказской армией. 24 мая нового стиля с. г. на участке 17-го Туркестанского полка два наших офицера с солдатом-переводчиком, отправлявшиеся для переговоров на нейтральную полосу, соблюдая все правила законов и обычаев сухопутной войны, принятых международными конвенциями, были приглашены в штаб полка и предательски задержаны командиром означенного полка армянином Осипьянцем. И по последним сведениям отправлены в Трапезунд, а потом в Батум. Хотя предвечная правда вполне возместила эту несправедливость, заставив снизиться один весьма сносный русский аэроплан с летчиком и наблюдателем-офицерами за наши позиции, но нам все-таки весьма обидно видеть, чтобы какой-нибудь проходимец-армянин из-за своей мелочной мстительности запятнал честь благородной нации с безупречным прошлым, с светлой моралью в настоящем. Храним надежду, что русская армия, никогда не переступавшая сознательно границ человечности, поспешит смыть это пятно бесчестия, возвратив наших парламентеров и наказав как следует нарушителя международных прав и основ гуманности»… В достоверности изложенного лишний раз убеждает (а заодно и вызывает сложные чувства) приписка на приведенном документе, оставленная тогда же, вероятно, кем-то из высокопоставленных офицеров штаба Кавказской армии и адресованная ее Командующему: «не признаете ли возможным, разрешить послать турецкому командующему радиограмму, которой сообщить ему, что мы согласны на возвращение двух турецких офицеров и солдата в обмен [на] наших офицеров летчика и наблюдателя вместе с аппаратом (Курсив наш — В.П.)»[105].

Что касается военнообязанных и военнозадержанных (гр. 2 и гр. 3 Таблицы 4), то в дополнение к тому, что уже было сказано о лицах данных категорий ранее, считаем необходимым подчеркнуть, что, по смыслу норм действующего законодательства, интернированию во внутренние регионы страны подлежали турецкие подданные, как правило, из числа мусульман и иудеев, в возрасте от 17 до 50 лет