Турецкие военнопленные и гражданские пленные в России в 1914–1924 гг. - страница 45

. (Однако здесь нельзя упускать из виду того обстоятельства, что лагерь на о. Нарген представлял собой скорее неудачное исключение из общего правила, порожденное внезапной приостановкой эвакуации пленных с Кавказа в феврале 1915 г. и стремлением командования КВО как можно быстрее изолировать турок, обеспечив тем самым безопасность государства, местного населения и действующей армии[243]).

Что касается порядка и условий расквартирования военнообязанных, то таковые, в целом, ничем не отличались от принятых ранее в отношении подданных Австро-Венгрии и Германии. Главы губерний доводили соответствующее распоряжение МВД до полицмейстеров и уездных исправников, предписывая им «по прибытии во вверенные им местности военнопленных, (читай «военнообязанных» — В.П.) водворять их под надзор полиции на общем основании со всеми остальными поднадзорными в тех частях города или уезда, где полицейский надзор за ними может быть наиболее обеспечен <…>. Проживать они должны на свой счет и помещаться, по возможности, группами». Одновременно губернатор запрашивал о количестве интернируемых, которых может принять каждый уезд и город[244].

ГАВоронО. Ф. И-19. Оп. 1. Д. 2993. Л. 53.

Ответы, правда, были неоднозначными. Так, Рыбинский полицмейстер донес Ярославскому губернатору, что «в гор. Рыбинск в Зачеремушной части может быть размещено по частным квартирам до 300 человек турецких подданных мусульман. Если же для той же цели обратить и ночлежный дом Рыбинского биржевого общества, то в последнем может быть размещено казарменным порядком еще 100 чел.»[245]. Однако гораздо чаще власти сталкивались с более или менее откровенным нежеланием домовладельцев «пускать к себе турок» — явлением, хорошо известным в XVIII–XIX вв. и особенно ярко проявившимся в период Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. К примеру, Угличский уездный исправник вынужден был в декабре 1914 г. запросить у Ярославского губернатора разъяснений, «как поступать в том случае, если владельцы квартир не желают отдавать свои квартиры под военнопленных даже и за плату, что и оказывается в Большом Селе, где имеются помещения, но владельцы категорически отказались предоставить свои помещения для военнопленных даже и за плату; затем, как поступать в случае, если у присланных военнопленных не будет средств не только для оплаты квартиры, но и к существованию, следует ли в этом случае отводить им квартиры и на чьей обязанности будет лежать оплата квартиры»[246]. Еще больше вопросов тогда же возникло у Мологского уездного исправника, обратившего внимание Ярославского губернатора на то, что «большим затруднением в деле рассылки турок и расселения их по уезду в зимнее время может явиться отсутствие у них, как у жителей юга, теплой одежды, необходимой в нашей холодной местности (большая часть прибывших под надзор полиции турок явилась одетой только в пиджаки с башмаками на ногах), а равно малая приспособленность крестьянских домов для квартир, ибо крестьяне в зимнее время целыми семействами проживают в одной избе, соблюдая большую экономию в топливе, а большие усадьбы, как, например: князя Куракина, графов Мусиных-Пушкиных и нашего посла в Вене г. Шебеко стоят необитаемыми, да и владельцы их на квартиры турок не пустят, при этом и крестьянское население также будет неохотно пускать к себе на квартиры турок, требуя с них высокой квартирной платы, что для большей части их явится невозможным, ибо они представляют элемент очень несостоятельный»[247].

В свете изложенного необходимо подчеркнуть, что хотя действующий Устав о земских повинностях и допускал принудительный отвод помещений по требованиям органов власти, последние всемерно избегали применять данное право. Во всяком случае нам известен лишь один факт принудительного отвода дома для военнопленных, имевший место в сентябре 1916 г. в г. Кирсанов Тамбовской губ.[248] Однако это было, конечно же, исключением, т. к. становые, участковые и прочие приставы, как правило, находили с домовладельцами общий язык, не доводя дело до крайности. Особо же непримиримых приглашали в кабинет полицмейстера, где после непродолжительной беседы те навсегда избавлялись от предубеждений в отношении турок. Таким образом, Ярославский губернатор мог уже в декабре 1914 г. с полным основаниям доложить в МВД, что «все выселенные в губернию турецкие подданные размещены группами на частных квартирах, нанятых ими за свой счет»