Турнир - страница 23

Хаку отступает на шаг. И вдруг разворачивает меня к себе, дернув за плечо. Потасовка получается короткой – он сильнее, ловчее и без слабых мест. Орел летит к Хидану на пол, барная стойка впивается в спину.

- И все-таки ты выбрал проблемный путь? – Хаку крепко удерживает мои руки по бокам, с такой чудовищной силой, что хочется вскрикнуть от боли.

- Алмазы – очень проблемное вещество, не правда ли?

Сглатывает. Я тоже.

- Яхико, брось это. Он нам нужен, - в карих глазах Хаку нет ни намека на злость или раздражение. И даже… наоборот?..

Чуть повернувшись, вижу, что Яхико прицелился мне в голову. Хорошенько же я их разозлил.

- Он нужен только тебе! – бармен рычит, осматривая раненого преступника. Кровь обильно залила шею и щеку полубессознательного Хидана. У говнюка запоздалый болевой шок, наверное…

- Что с ним? – Хаку продолжает будничным тоном опрашивать Яхико, рассматривая мои губы. Чудесно, мать вашу.

- Хорошенько оглушило – но жить будет… дай я этого паскуду прикончу, а?

- Нет, - ядовито отрезает «новый друг». И, наконец-то, выпускает меня из своих жестких объятий.

- В десятый раз спрашиваю: где Данзо?

- Должен быть наверху.

Хаку достает сотовый. Набирает номер по памяти.

- Вы сами всё видели.

Весьма прохладное начало разговора с большим начальством, не правда ли? Старческий сухой голос что-то отвечает, но я не вслушиваюсь, оглядываясь в поисках камер наблюдения. Чувствую, скоро меня будет тошнить от одного вида этих маленьких мерзких устройств – куда не ткни, везде их гаденькие глазки за спиной.

- Прямо сейчас?

Пока Хаку разговаривает с этим ублюдком, он неотрывно смотрит на мое лицо. А я – куда угодно, только не в холодно-безмятежные глаза. Странный он человек. Вроде бы ни во что не ставит, но в то же время почти одержим какой-то собственной идеей… собственным видением меня настоящего.

Когда разговор заканчивается, мы не сговариваясь двигаемся к лифтам, оставляя у бара Хидана и Яхико. Яростный, пробирающий до костей взгляд последнего я чувствую на своей спине до самого поворота.

По дороге меня мучает вопрос – нет, все-таки, козырной ли мой туз? Судя по тому, что я нарвался на Хаку, ничего подобного.

Кнопка под изящными пальцами убийцы тихо щелкает. Мы заходим внутрь, дверь закрывается, и узкое квадратное пространство наполняется зверским напряжением.

- Странно, что тебя пришлось ждать так долго, - необычно мягкими интонациями начинает Хаку. Немного погодя, делает шаг ближе, упирается руками по бокам от моей шеи.

- У всех синтагмийских уродов есть одна отвратительная черта… они почему-то думают, что имеют право делать с человеком всё, что им заблагорассудится.

- А ты попробуй убедить синтагмийских уродов в обратном.

Не скрывая ликования, демонстрирую ему украденную пулю, которой он засветил еще в больнице.

- Кажется, это принадлежит мне.

Рука Хаку опускается поверх моего запястья. Впрочем, он не предпринимает попыток отобрать имущество обратно – просто придерживает, рассматривая.

- Оставь у себя. Когда придёт время, она сыграет свою роль.

- Да неужели?

- Ты сам принесешь её мне, Узумаки, - сиплый шепот обдает щеку. Хаку наклоняется, мимолетно касается губами моей скулы. – Сам же попросишь пристрелить тебя. И я пристрелю. Пущу пулю в голову, между глаз. Так убивают бешеных собак.

- С какой это стати?

- Веришь или нет, игра только началась.

Хаку первым покидает лифт, зачем-то придерживая меня за руку, как малолетнего ребенка. От знакомых роскошных декораций по спине бегут мелкие мурашки. Приходится согнать их одной решительной мыслью – я пришел сюда ради победы. Ради неприкосновенности. Ради Саске. И ради себя самого.

Ублюдок практически заталкивает меня на поклон к Данзо. Старик, при всей его ужасной репутации, сейчас совсем не выглядит угрожающе – обычный дедушка в шикарном черном кимоно, рассевшийся в широком кресле у своего рабочего стола. В том же самом кимоно, которое было на нем, когда я стал свидетелем пытки Кабуто.

Теперь ясно, почему его никто не может опрокинуть. Данзо – потрясающее чудовище.

- Рад нашей встрече, Наруто-кун, - светлые, почти бесцветные глаза осматривают меня с головы до ног. – Присядь, пожалуйста.