Украина тоже Россия - страница 23

этих переводов пока еще мало — так что сегодня мировое культурное достояние

доступно нам в основном благодаря русскому языку. На украинском нет ни Платона, ни

Гегеля — нет почти ничего, а то что есть, как правило, значительно уступает русским

аналогам. Отказавшись от русской культуры и русского языка, мы остаемся не только

без Пушкина и Толстого, но и без всего европейского и мирового культурного

наследия… Хотя, я очень сомневаюсь, что людям вроде Кравчука, может быть сколько-

нибудь понятно значение этой утраты.

Впрочем, какой может быть спрос с Кравчука, если даже интеллектуальную нашу

элиту подобные затруднения нимало не тревожат... Скорее наоборот.

Вооружившись известной пословицей, согласно которой «нэ святи горшкы липлять»,

они с облегчением перестали смущаться по поводу своей несвятости, и с

уверенностью, с какой надлежит браться за изготовление горшков, принялись «лепить»

культуру, призванную заменить собой русскую, попутно изобретая недостающие в

украинском лексиконе слова, напоминающие зачастую пародию и не имеющие шансов

распространиться дальше бумаг, кабинетов и кулуаров.

3

Возможности и перспективы

Но тут наверняка станут мне возражать. Скажут: надо же и украинской культуре

когда-нибудь начинать… Украинскую культуру угнетали, ей не давали пробиться —

следует поэтому восстановить историческую справедливость…

Подобный аргумент хором выдвигают «интеллектуальные» и административные

«элиты» бывших советских автономий. Ход мысли тут несложный, типично

большевистский, сводящийся к шариковскому тезису «все поделить»… Требуют

равенства… И выравнивания пытаются добиться не собственным подтягиванием к

высшему, а наоборот, упразднением высшего… На деле же, равенства возможно

добиться лишь для самих этих «элиты» (и то — только равенства материального), но

никак не для народов, столь ревностно опекаемых своими «элитами», потому что, в

культурном отношении, превратить в одночасье Молдавию или Каракалпакию во что-

нибудь подобное Франции или Германии невозможно. Рядовые же граждане

новорожденных государств, оставшись с одной лишь своей культурой, автоматически

превратятся в людей второго сорта.

Допустим все же, что мы поверили. Поверили, будто все перемены, происходящие

сейчас на Украине в сфере языка и культуры, творятся не из посторонних каких-то

расчетов, а исключительно из любви к украинскому языку и культуре. Возможно

существуют еще где-нибудь на периферии люди, искренне убежденные, что все меры

по упразднению Пушкина (изучаемого теперь в школах в украинском переводе, в

разделе иностранной литературы) принимаются с целью возродить украинскую

культуру, которую обошла историческая судьба.

Однако, во-первых, в самой логике этих мер отражается вся бюрократическая

психология подобных «любителей украинской культуры»: «Пушкин — русский, Россия

— иностранное государство, — значит: изучать Пушкина следует в переводе, наравне с

немцами и французами». К тому же, очень сомнительно, способен ли бюрократ вообще

что-либо любить, в том числе и украинскую культуру. Ему и так огромное спасибо за то,

что допустил Пушкина в раздел мировой литературы. Он ведь мог рассудить и иначе:

«Пушкин — представитель экономически слабой державы, а посему — не лучше ли его

заменить каким-нибудь другим поэтом, представителем одной из стран «семерки».

Во-вторых, просто так ничего не бывает, и Украине, для того чтобы создать культуру

мирового масштаба, которая бы позволяла каждому украинскому гражданину,

знающему лишь украинский язык, приобщиться к мировому культурному достоянию, —

одних циркуляров мало. Потребуются, может быть, столетия, и то — при чудесном

стечении обстоятельств, в том числе и обстоятельств из разряда тех, что определяются

поговоркой «нет худа без добра». Таких как крепостное право, родившее в прошлом