Уроки минувшего - страница 5

Для нас с матерью наступили жуткие, черные дни: мы остались без копейки денег, без каких-либо запасов продук­тов. Мать, никогда и нигде не работавшая, кроме своего хо­зяйства, заметалась, носила что-то продавать на базар, посту­пала на поденную работу, уборщицей в учреждение. У нас не было чем истопить печь, а в иные дни — и чего поесть... Нередко наш рацион состоял из куска черного хлеба и лу­ковицы с солью. В доме поселился холод, голод и болезнь. У матери и у меня часто бывала какая-то немощь, видимо, от недоедания.

Кто-то посоветовал матери пустить квартирантов. И у нас в доме появились шумные выходцы из хутора Крылова. Жить стало легче, хотя бы потому, что в доме всегда было тепло. А через некоторое время к матери посватался вдовец с двумя детьми, тоже из хутора Крылова. Мать подумала, подумала, да и согласилась. Весной 1933 года, когда угроза голода стала нарастать, отчим перевез нас к себе на хутор. Его расчет оказался правильным: голодное время мы пережили в Крылове куда легче, чем это могло быть в Котельниково. У нас была корова, куры, под боком река. Здесь мы прожили полтора года, и в этом глухом степном хуторе произошло со мной нечто такое, что повернуло мою детскую жизнь к лучшему.

Прежде всего в крыловской школе меня оставили на вто­рой год в третьем классе. Были для этого причины. Я про­пустил много уроков в связи с переездом. Возможно, сказа­лось и то, что тогда в каждой области действовали свои школьные программы, имелись свои учебные пособия. И когда я появился в крыловской школе, а это было начало ап­реля, ученики в третьем классе решали примеры на умноже­ние и деление трехзначных чисел, а я понятия не имел о таких задачах. Но мне все же было стыдно. Потому что по своему общему развитию я намного опережал хуторских ребя­тишек, а учился несравненно хуже. В свои десять лет я нема­ло ездил и многое прочитал. Неоднократно бывал с отцом в Царицыне (так назывался тогда Сталинград), были частные поездки к родным в Антонов, в станицу Орловскую. Мой дядя Фома, он учился в четвертом классе и жил у нас, час­тенько брал меня с собой на пионерские сборы, митинги и демонстрации, водил на спектакли и представления заезжих циркачей. Сам же я любил бродить в одиночестве по поселку: по полдня просиживал на перроне железнодорожной станции, наблюдая за размеренной жизнью железнодорожников, за тем, как маневровый паровоз растаскивает туда-сюда вагоны, часа­ми следил за жизнью полка, проводившего многие свои заня­тия — построения, переклички, рапорты на Вокзальной улице. Чуть не постоянным местом моего дневного пребыва­ния была усадьба карусельщика Алимова, с сыном которого мы дружили. Много чего я там насмотрелся, но самой инте­ресной фигурой несомненно был сам хозяин — Николай Сте­панович — красный партизан, нэпман, кузнец и вообще мас­тер на все руки. Еще одним моим прибежищем был дом на­шего земляка и местного фотографа Якова Ивановича Князе­ва. Здесь я наблюдал за всеми процессами фотографирования и изготовления фотографий. У него была хорошая библиотека из дореволюционных книг, в том числе подшивка журнала «Нива», номера которого я любил рассматривать.

А вот с учебой дела обстояли неважно. Я мог после объ­яснения учительницы бойко изложить и показать систему кровообращения человека или пол-урока рассказывать повесть Гайдара «Дальние страны», и класс слушал внимательно. Но вместе с тем я смутно разбирался в арифметике и правописа­нии, так как плохо видел то, что пишется на доске. С мла­денческого возраста мой правый глаз не видит ничего, а левый — тоже неполноценен. Но, кажется, до провала на ис­пытаниях в крыловской школе я не очень-то осознавал, что со мной происходит. Оценки были удовлетворительные, и это успокаивало. Не без страха я ожидал, как сложатся у меня дела на следующий год в новом третьем классе. Но тут у меня завелись друзья, с которыми мне предстояло учиться. Они убедили меня, что все будет хорошо. Учитель Андрей Ивано­вич — мировой парень, объясняет урок — заслушаешься, го­лоса не учеников никогда не поднимет, «неуда» зря не поста­вит. И действительно, когда начался учебный год, мы с Ар­сентием сели на первой парте у самой доски, мне было все видно, иногда подсказывал что-то Арсентий. И Андрей Ива­нович оказался именно таким, как его рисовали. А главное, он умел вовлекать весь класс в обсуждение того или иного урока. Учиться стало интересно. Незаметно для себя я стал одним из первых учеников класса, в том числе по арифметике и родному языку.