В погоне за Нечаевым - страница 23

Дай бог только здоровья, и тогда скоро доберусь до Петербурга, а то тоска меня мучит очень. Родное детище свое — документы — я хоть полумертвый, а привезу».

В последних числах октября (старого стиля) Роман был уже в Петербурге. Здесь при нем подсчитали все расходы: покупка архива в общей сложности обошлась III Отделению в сумме свыше 10.000 рублей.

Среди бумаг Романа сохранился полный перечень купленным бумагам. Куда они девались — неизвестно. В политическом отношении они не представляли, судя по списку, никакого значения, и III Отделение должно было разочароваться в этой покупке. В следующем году, как увидим, оно само сочло возможным опубликовать часть рукописей.

Задание Роман, надо отдать ему справедливость, выполнил блестяще. Ни Герцен, ни Огарев, не говоря уже о Тхоржевском, не разгадали новоявленного незнакомца-издателя.

Любопытно, что и в этот раз, как и при поездке Романа для розысков Нечаева, за границей носились слухи о его проделке. Летом 1871 г. тот же Балашевич-Потоцкий писал из Лондона, что «Тургенев (И. С.), писатель, здесь и играет роль либерала. Он всем говорит, что известный книгопродавец и alter ego Герцена — Ст. Тхоржевский — состоял на жаловании III Отделения и продал все тайны Долгорукова». Но, несмотря на подобные слухи, Роман-Постников оставался до своей смерти (в январе 1872 г. его не было уже в живых) незаподозренным. В течение, по крайней мере, всего 1870 г. (за этот год сохранились его письма в III Отделении) он вращался, как свой человек, среди эмигрантов и оказывал, как увидим, всяческие немаловажные «услуги» Огареву, Бакунину и другим деятелям эмиграции.

Приобретение бумаг князя Долгорукова — факт выдающийся в летописях III Отделения. И лицо, совершившее удачно такой маневр, могло явиться тем именно человеком, в котором Шувалов, Филиппеус и К° нуждались для погони за Нечаевым. Все — его характер, манеры, способности сыщика, известная образованность, общительность — говорили за то, что он сумеет снова выведать нужные сведения. III Отделение в критическую минуту не могло не воспользоваться неоценимой для него помощью Арвида-Карла Романа — «издателя Постникова».

Очутившись в Петербурге, Роман старается приложить все усилия к тому, чтобы склонить III Отделение к мысли начать издание долгоруковских бумаг. Он видит в этом предприятии лучшее средство для непосредственного наблюдения за деятельностью эмиграции. Согласись III Отделение на его предложение, оно имело бы возможность быть информированным постоянно и верно об эмиграции. Мысль Романа неустанно работает в таком направлении. Он проявляет в данном случае особую инициативность.

3 ноября 1869 г. он обращается к К. Ф. Филиппеусу с большим письмом, в котором развертывает перед начальством оригинальный план издания приобретенных бумаг покойного князя Долгорукова. Письмо это не находится еще ни в какой связи с его будущей командировкой для поимки Нечаева. План его исключительно сводится к тому, чтобы иметь «возможность — говоря его словами — черпать, так сказать, у главного источника эмиграции те сведения о ее намерениях и действиях, которые могут быть во вред правительству, при возможности их парализовать».

Вот это письмо:

«При исполнении возложенного вами на меня поручения приобретения за границею известных бумаг покойного князя Петра Долгорукова, главною побудительною причиною успеха этого дела был удачный выбор роли, которую я на себя принял. Результат дела доказал это. Роль эту я избрал потому, что издательская деятельность и ее приемы мне хорошо известны, и что только за этою ролью можно было скрыть истинные мои цели. В продолжение трех месяцев роль эта так удачно была выдержана мною, что Тхоржевский, Герцен и Огарев пришли к полному заключению в искренности моего намерения купить бумаги для издания, и на этом основании таковые были мне уступлены.

Оставляя Женеву, я объявил, что уезжаю на время в Брюссель, где, оставив все бумаги, потом возвращусь в Париж, куда и буду перевозить документы по частям для их обработки. Так поступать советовал мне и Герцен. При прощании Тхоржевский еще раз повторил мне словесно данное им письменное обязательство выслать мне в Париж еще кое-что из частной переписки Долгорукова и для этого просил меня известить его о моем возвращении в Париж. Огарев с своей стороны обещал мне — и я уверен, он сдержит свое слово — прислать мне кое-что для биографии князя. Желанием моим издать биографию князя я объяснил в глазах Тхоржевского, Огарева и Герцена настойчивость свою иметь как можно более документов из частной жизни князя и его переписки.