В погоне за Нечаевым - страница 27
Тем временем он получил в Петербурге («пересланное мне из Парижа») письмо от Тхоржевского, которое он представил в подлиннике Филиппеусу. Вот оно:
«12 января 1870.
20 Route de Carouge — Genève.
Добрейший г-н H. Постников.
Поздравляю вас с новым годом и желаю вам очень хорошего здоровья — больше вам нечего хотеть. Опоздал с ответом на ваше милое письмо единственно потому, чтоб взаимно поздравить вас с новым годом вашим. Я, кажется, скоро приеду в Париж, — мог бы и теперь, но боюсь холоду, а потом жду квартирного устройства А. И.[49], которое должно быть к 1 февраля. На этом-то основании не присылаю вам его адрес — потому что теперь никого не принимает. Николай Платонович[50] довольно здоров. Кланяется вам и говорит по поводу вашей статьи о финансах, что она достойна публикации — у них теперь нет никакого органа, а поэтому нужно бы печатать отдельной брошюрой — он хочет даже больше прибавить, но не хочет быть издателем же: печатать на свой счет. Если не решитесь тоже на издание, то вам возвращу при первом свиданьи вместе с пачкой других бумаг, приготовленных мной.
Чернецкий с нетерпением ждет вашего ответа[51].
Как у вас в Париже? — В Женеве несколько недель ужасные туманы, лучше чем в Лионе, — но несколько дней погода получше.
Жму вам руку и остаюсь с истинным уважением
С. Тхоржевский».
Письмо это подало Роману повод обратиться в пятницу, 30 января 1870 г., с краткой записочкой к Филиппеусу: «Не изволите ли, — писал он, — возобновить в памяти графа Петра Андреевича (Шувалова) доклад по поводу издания бумаг Долгорукова и всю пользу, которая от этого может произойти. В воскресенье я позволю себе представить вам написанный мною снова проект по поводу бумаг. Черновая у меня написана уже около двух недель, но я все поджидал известий из Парижа». К. Ф. Филиппеус исполнил просьбу Романа и представил его записку Шувалову, удостоившему ее 31 января немотивированной (очевидно, в связи с инцидентом с князем Оболенским, сведениями о котором мы не располагаем) резолюции: «Признаю неудобным поручить Роману какие-либо новые дела». Об этом и было объявлено автору.
Резолюция шефа жандармов нисколько не смутила Романа. В воскресенье, 1 февраля 1870 г., он представил К. Ф. Филиппеусу свой новый проект, исходивший из совершенно иных предпосылок и в конечном счете предусматривавший такие результаты, которые в те дни, несомненно, ближе интересовали III Отделение, чем информация о деятельности эмиграции.
В промежуток времени, отделяющий момент представления Романом своего нового проекта от последней его поездки за границу, в III Отделении настроения его руководителей резко изменились. В порядке дня стоял один боевой вопрос — ценой каких бы то ни было усилий поймать Нечаева. Погоня, об организации которой мы подробнее говорили в первой главе, была в разгаре, но не предвещала никаких надежных результатов: Нечаев никак не попадал в поле зрения кого-либо из агентов. Этим моментом не мог не воспользоваться Роман, который стержнем своего нового проекта, дипломатично изложенного, выбрал именно Нечаева.
«В деле поимки Нечаева, — докладывал он, — предстоит удачное разрешение вопроса: успел ли он бежать за границу или скрывается в России? Удачное разрешение сего вопроса и самая поимка Нечаева составляет, по-моему, важную задачу не только в настоящем, но и для будущего спокойствия правительства. Я вполне убежден, что ярые и за ум зашедшие нелепые прокламации Нечаева и К° не могут произвести в России переворота, но в то же время правительство не в праве оставлять без преследования лиц, старающихся, хотя бы и напрасно, возбудить в стране беспокойство. Обращаясь ко второй половине вопроса, я со времени возвращения своего из-за границы, занялся в тесном кругу моей деятельности разыскиванием здесь Нечаева: большую часть дня я провожу в тех улицах и закоулках Вас. Острова, Садовой, Коломны, Измайловского и Семеновского полков, вечер до полуночи в трактирах и даже у развратниц, в надежде, не увижу ли или узнаю что-либо, наводящее на след. Я предоставляю себя так называемому полицейскому случаю, употреблявшемуся часто с успехом Кандером, Видоком и Лекоком, когда они были простыми агентами. Случай этот, конечно, никогда не подвернется, если его не искать, а потому неудачные попытки не должны ослабить мои поиски.