Васильковый венок - страница 14

— Чуете, как затишало? — шепотом спросил Дема и твердо заключил: — Быть древоломнику.

— Нам-то что, в стогу укроемся.

— Не скажите, Василь Гаврилыч. Нам-то самая беда. Как ленет — на гать и не суйся. Тогда нам куковать здесь недельку. Пока вода не схлынет. Или пехом переть километров семьдесят по гривам.

— Полно тебе, Дема, — просительно сказал Демьянов. Он возлагал большие надежды на утреннюю зорьку и теперь еще не верил, что ему придется сейчас же уйти отсюда.

— Ваша воля, Василь Гаврилыч, можете остаться, — с притворным смирением сказал Дема. — А меня уж увольте, я уж пойду.

Демьянов безнадежно махнул рукой. И пока собирал походные пожитки, Дема одним махом выплеснул на огонь содержимое котелка, затоптал незалитые угольки и даже проверил, как надежно зачален плот. Демьянов чувствовал, как яростно ругает его Дема, и все-таки никак не мог заставить себя торопиться. Он все еще думал об утренней зорьке, зримо представляя свои разящие выстрелы по летящим кряквам, и, только затянув удавку рюкзака, понял: зорьки не будет.

На болоте еще было тихо. Только шелест вековых елей перемежался иногда с трепетным шумом невысоких осинок. В неверном свете электрического фонарика Дема срубил невысокую ольхушку, очистил сучья и, как поводырь слепому, сунул один конец палки Демьянову.

— Держите крепче. Коли провалитесь, не отпускайте. Тут до беды — шаг ступить, — скороговоркой сказал Дема и, как днем, уверенно направился к воде. Не качнувшись, не ворохнув плечом, он медленно скользил по остаткам бревен, которые тотчас перехватывал Демьянов. Он шел легко, временами пережидая Дему, и уже начал сердиться на него за нерасторопность — болотная вода леденящим холодом обложила ноги, — когда Дема, коротко охнув, по самые плечи ушел в болото. Он выругался, подтянулся за палку к Демьянову и, молча взяв у него фонарик, по-прежнему медленно двинулся вперед.

— Пронесло, однако, — тяжело вздохнул он, выбираясь на берег. — Ну, теперя надо ходу, — сдавленно прибавил он и тяжело затопал между темными, как тени, кустами.

Демьянов устал, но старался не отставать от Демы, шел быстро и скоро выбился из сил. Реденький дождик освежил его, он пошел быстрее и все-таки настиг Дему только у дома.

— Ну, как охота, Василь Гаврилыч?—весело сказал Дема.— Это пустяки, хуже бывает. Сейчас мы с вами — и-иех! — в баню завалимся.

Дема загрохотал кулаком в закрытые двери сеней. В избе что-то стукнуло, скрипнула дверь.

— Кто там? — настороженно спросила Алена.

— Я это, я, — нетерпеливо сказал Дема.

Звякнула щеколда, и на пороге распахнутой двери белой тенью появилась Алена.

— Чуть было не утонули мы. Как у тебя баня, Таволжанка?

Алена охнула.

— Не истопила ведь я. Закрутилась по дому, да и ночевать, думала, станете.

— Не истопила? — звонко спросил Дема и вдруг коротким взмахом руки ударил ее по лицу.

Демьянов вздрогнул, хотел было заступиться за Алену, но она, прикрыв лицо руками, ушла в избу.

— Ишь ты, закрутилась она, — сердито твердил Дема, а потом неожиданно ровным голосом предложил: — Пойдемте в дом, коли так, Василь Гаврилыч.

— Я, пожалуй, домой поеду, — сказал Демьянов.

— Вольному воля, — тотчас подхватил Дема. — Только расчетик, уж будьте добры, как уговорились, Василь Гаврилыч.

Демьянов, не считая, сунул ему несколько бумажек. Дема довольно хмыкнул.

— Наведывайтесь, Василь Гаврилыч. Я для вас завсегда постараюсь, очень уж вы мне понравились. Приезжайте.

— Если случится оказия, заверну, — сказал Демьянов и поспешно вышел со двора.

На большаке Демьянов пропустил три машины, а когда далеко впереди замаячили огни четвертой, вышел на самую середину дороги.

— Чего раскорячился, — сонным голосом сказал шофер.

— До станции не подвезешь?— уже не надеясь на удачу, спросил Демьянов.

— Можно, — зевая, сказал шофер.

У переднего борта кузова лежала охапка примятого, но еще мягкого сена. Демьянов скинул рюкзак, подложил его под голову и, зная, что путь предстоит далекий, устроился удобно и основательно.

Дорога была ухабистая. На тощей сенной подстилке Демьянов очень хорошо чувствовал ее ямы и колдобины. Но ему доводилось ездить и по разбитым таежным лежневкам. Намаявшись на охоте, он умудрялся забыться даже на площадке лесовозной машины, а теперь никак не мог задремать, хотя дубовский большак был несравненно лучше лесных дорог, а шофер оказался человеком осторожным.