Великая роль. Король Густав III, играющий самого себя - страница 6

Также и в письмах к маленькой сестре Софии Альбертине присутствует тон доверительного братства, но иной: пишет не приятель-конспиратор, а заботливый старший брат, резко отличающийся от княжески эгоцентричного Густава, каким он обычно представал перед внешним миром. Наверно, яснее всего это проступает в письме от 7 декабря 1771 года, когда София Альбертина находилась в Берлине вместе с матерью. Густав понимает, какие трудности испытываешь, вдруг оказавшись помещенным в чужую среду, где не знаешь ни единого человека. «Я вижу, как локти моей милой сестрички ушли за спину и как покраснели ее прелестные щечки. Милая сестричка, скажи мне, не перепугалась ли ты, когда впервые увидела короля Пруссии? Я не нашел, что он выглядит таким ужасным, как его описывали; думаю, он выглядит весьма благородно и похож на покойного графа Тессина». Без сомнения, продолжает Густав, радость «nôtre bonne Maman»[4] была велика, и вместе с тем она наверняка не нашла многого из того, что было 28 лет тому назад, когда она в последний раз посещала Берлин. Здесь, как и в письмах к Карлу, Густав позволяет себе дружелюбно пройтись на счет семейной тиранки.

Эту доверительность с Софией Альбертиной Густав сохранит на всю жизнь, до самого семейного кризиса в 1789 году, и даже после того как сестра возьмет сторону матери во время крупного раскола в семье, происшедшего около 1780 года. Между ними могла сохраняться определенная дистанция, но отчуждения не было, пока в последние три года жизни Густава двор не охватил ледяной холод.

Из людей внешнего круга, окружавшего Густава, многие в его зрелые годы так и останутся внешним кругом, но один человек сыграет главную роль в самом процессе созревания. То был Карл Фредрик Шеффер, которого заставили быть гувернером Густава и который с самого начала против своей воли должен был нести ответственность за его воспитание. Шеффер видел свою задачу в том, чтобы наблюдать за политической стороной обучения кронпринца. Он не стремился добиться расположения к себе, но своей серьезностью и деловитостью заставил уважать себя и располагал реальными возможностями дать будущему правителю политическое образование. Шеффер был глубоко убежден, что государственный строй Швеции «эры свобод» был наилучшим из всех мыслимых, и не одобрял учения Монтескье о разделении властей, поскольку за образец в нем было взято государственное устройство Англии. Когда-то Шеффер изучал в Галле юриспруденцию, но важнейшим было то, что он восемь лет пробыл в Париже шведским министром, находился внутри большой политики, а сверх того, глубоко знал культурную жизнь и теоретические споры в этом центре, определявшем нормы европейской культуры. Шеффер был дружен с аббатом Пироном, соперником и оппонентом Вольтера; был физиократами обращен в приверженца их теории и присылал домой, в Швецию, книги таких радикальных авторов, как Мерсье де ла Ривьер и Рейналь. Шеффер внушил своему царственному ученику неприятие единовластия, либеральные экономические идеи, религиозную терпимость и филантропический образ мыслей. В руководящих кругах партии шляп Шеффер слыл оригиналом, и ее лидер Аксель фон Ферсен-старший позднее заклеймит его как безответственного провозвестника всяческих новшеств.

Шефферу принадлежала ведущая роль в том, что Густав вопреки материнской воле женился на датской принцессе Софии Магдалене, тем самым сделав шаг на пути к нейтрализации одного из двух враждебных Швеции соседних государств. Когда в 1765 году к власти в стране пришла партия колпаков и шляпы были вынуждены сблизить ей с двором, Шеффер явился в этом деле естественным связующим звеном. Его отношение к кронпринцу перешло в задушевную дружбу. Он все более и более отходил от руководящей клики партии шляп, будучи убежден, что власть сословий вот-вот обернется хаосом и что необходимо некоторое усиление королевской власти. Поскольку кронпринц Густав выступал как лидер двора, влияние Шеффера на королевскую власть становилось все более значительным. Это лежало также в русле физиократических убеждений последнего.

Для Густава прежний гувернер был поддержкой и руководителем. Влияние Шеффера было одной из предпосылок высвобождения Густава из-под власти авторитета Лувисы Ульрики и возможности самостоятельно ориентироваться во все более явном политическом сумбуре.