Великий Моурави 4 - страница 15

дороги и разрушенные мосты, но попечительством владетелей замков из века в век,

дабы не меркло благосостояние царства, восстанавливались караванные пути,

соединяющие владения наши..."

Сначала Саакадзе показалось, что он ослышался. Каменные плиты качнулись у

него под ногами: что это - недомыслие или предательство?

- "...и посему, за заслуги и верность трону Багратиони, мы благоумыслили

восстановить веками освященное право и вернуть неотъемлемую и постоянную

собственность, дороги и мосты, законным владетелям - доблестным князьям

нашим..."

Едва сдерживая гнев и возмущение, Саакадзе напомнил царю о данной им в

Гонио клятве не разрушать ничего из уже созданного.

- Мы соизволили восстановить пошлинные рогатки, ибо большие затраты несут

князья, готовясь защитить трон наш от шаха Аббаса; и наше повеление утвердил

святой отец.

- Неужели ты, Георгий, надеялся, что князья смирятся с твоим

самовольством? - насмешливо спросил Вачнадзе.

- Некоторые князья иначе думают.

- Таких неразумных ты мне, Моурави, не назовешь.

- Неразумных, князь, я тебе не назову... - и вспомнил: "Во всем на меня

рассчитывай, если даже придется ущемить мой кисет". Очевидно, Зураб знал.

Повеселев, он насмешливо оглядел келью: - Неразумных не назову, а вот верных

своему слову, изволь: Мухран-батони, Зураб Эристави, владетели Ксани, Георгий

Саакадзе...

- Выходит, собираетесь обогащать нас?

- Вас? Нет, князь Чолокашвили, не вас, а азнауров и глехи непременно.

Узнав о ваших домогательствах, мы, полководцы четырех долин, и азнауры Верхней,

Средней и Нижней Картли так порешили: если царь уступит вам, то и мы в своих

уделах поставим рогатки, дабы взимать с вас, князья, за проезд двойные пошлины.

Это вознаградит за убытки, которые нам причиняет бесплатный проезд азнауров и

глехи.

До боли сжал Теймураз ручки кресла, ладонью провел по лицу, точно

стремясь согнать красные пятна, мысленно воскликнул: "Рок испытывает мое

терпение! Но не превратить в прах мои замыслы! "Барс" дерзнул собрать клику

князей, к досаде - наисильнейших! И, пока не выпустил хищник когтей, спеши,

Теймураз! Труби в рог тревогу! Немедля обезвредь своенравного дерзателя, подобно

вихрю, несущего вред!".

- Сверкнет молния, а за ней другая, третья... Так и за Мухран-батони

потянутся князья, - спокойно проговорил Саакадзе, как бы не замечая

неудовольствия Теймураза.

- Значит, против всей Кахети замышляете? Не опасно ли?! - захрипел

Чолокашвили.

Но царь уже не заботился о рогатках: "Мухран-батони! Такие не смиряются,

на троне Багратиони их Кайхосро сидел. Уж не заговор ли? Может, вознамерились

Картли отторгнуть? Тогда Саакадзе усилится, снова пешку передвинет к престолу.

Возвеселись, Мухрани! А может, возвеселись, Носте? Сам трон узурпирует? И в

злодействе ему Мухран-батони помощники! А ослабеет Кахети, вонзят когти в самый

Телави! Нет, Саакадзе, не потому, что ты по крови азнаур, а потому, что ты по

замыслам "барс", не по дороге нам! И картлийским князьям ты до поры попутчик.

Стрелой ума убью твою надежду! Надо склонить на свою сторону всех могущественных

владетелей Картли! Склонить... но чем?! Спеши, Теймураз! Труби в рог тревогу!"

- Что посулил ты, Моурави, своей клике за измену княжескому сословию?

- Посулил многое, князь Вачнадзе, за верность княжескому слову. И если

хочешь знать, изволь: меч - для защиты их владений от всевозможных врагов,

золото - за счет прирезки праздных земель.

Католикос круто повернулся: именно этих земель он жаждал для церкови, -

еще не присвоил, а уже считал церковным достоянием, обладать которым не может

смертный.

- И еще посулил прибыль, - бесстрастно продолжал Саакадзе, - ибо амкары и

купцы в первую очередь будут закупать товар у дружественных нам князей и

азнауров. И еще посулил... - словно спохватившись, он умолк.

- Неразумно, мой сын, действуешь; у меня должен был просить совета.

Праздные земли принадлежат богу, значит...

- Святой отец, все земли под небом равно принадлежат богу... значит, его