Великий Моурави 5 - страница 19
разбойники подкараулить моего князя и
напасть на дороге?" Не успел подумать, как двое, к счастью, возле толстого дуба
на скамью уселись. Я подкрался и такое
услышал: "Что, Георгий шутит? Почему не хочет на Эмирэджиби напасть? Сразу
княжеское сословие уменьшилось бы". -
"Ты, Димитрий, не понимаешь, - это так хмурый длинноносого назвал, - Георгий,
напротив, всеми мерами хочет добиться,
чтобы князья прозрели. Посмотри, как проклятые персы разорили Картли и
Кахети..."
- Опять глупости повторяешь?
- Благородный хан, иначе собьюсь, так запомнил... "проклятые персы
разорили Картли и Кахети". - "Э, Даутбек, -
это длинноносый хмурого так назвал, - ты известный буйвол! Князьям сейчас
выгоднее за хвост "льва Ирана" держаться,
чем в благородном деле "барсу" помочь. Подожди, Дато вернется из
Константинополя, другой разговор будет..."
- Как ты, мсахури, сказал? Из Константинополя?
- Крепко запомнил, светлый князь Шадиман, из Константинополя.
- Говори, говори дальше.
- Тут хмурый вздохнул: "Думаешь, султан пришлет янычар?" - "Конечно
пришлет. Разве Дато когда-нибудь терпел
в посольских делах поражение?" - "Но, может, половину того, что просим,
пришлет?" - "Георгий говорит: нарочно много
запросил, чтобы половину получить". - "Э, хотя бы половину! Я первый на стену
замка арагвского шакала взберусь, а потом
знаю куда. Ни один перс от меня не уйдет". - "Квливидзе тоже клянется рай
Магомета устроить непрошеным гостям". - "Но
раньше Георгий должен на Фирана Амилахвари пойти, опротивело терпеть
предательство..." Тут, светлый царь, к ним стали
подходить, и я, как ящерица, пользуясь суматохой, метнулся в кусты. На коне
выскочил из замка и укрылся в лесу. До
темноты дрожал, как пойманный воробей, а говорят, воробей не боится света...
потом по тропинке поскакал...
- Постой, почему утром сразу о Константинополе не сказал? - возмутился
Шадиман.
- Мой князь, Квели Церетели, мне дороже султана. Я то скакал к
Амилахвари, то прятался, то снова скакал. И
недаром лисица перебежала дорогу раньше слева, потом справа: как из-под земли
вырос мой князь. Что, ему в гостях плохо
постелили? Почему так домой спешил? Не успел я крикнуть: "О святая дева!" -
наперерез ему Моурави... Счастье, что без
семьи мой князь возвращался. Еще другое счастье: сразу заметил грозного Моурави.
Вместо моего князя от стрелы
Моурави сверху упал дикий голубь... как раз удачно пролетел. А мой князь в овраг
скатился - раньше справа, потом слева, -
и сколько затем ни искал я, - это когда Моурави со своими башибузуками ускакал,
- сколько ни ползал по оврагу, не нашел
моего князя. Тогда такое подумал: к царю должен спешить: кроме царя, кто поможет
моему князю? Я все сказал... Отпусти,
царь царей, в духан, два дня во рту, кроме собственных зубов, ничего не держал.
- Постой, мсахури, а когда должен вернуться азнаур Дато из
Константинополя, не говорили длинноносый и
хмурый?
- Я все сказал, светлый Шадиман.
- Но, может, они говорили, когда ждут янычар?
- Я все сказал, благородный князь Зураб.
- А на Тбилиси собираются напасть?
- Я все сказал, глубокочтимый Хосро-мирза. Отпусти в духан, царь царей!
Два дня, кроме своего языка, ничего не
жевал.
- Иди, мсахури. Если нужен будешь, еще раз удостою тебя разговором.
- Разреши, царь царей, за твое здоровье выпить. - И, нерешительно
потоптавшись, добавил: - За князя Арагвского
две чаши опорожню; его кисет - его праздник.
Едва мсахури удалился, Андукапар злобно сквозь зубы процедил:
- Что собираешься предпринять, Шадиман? Ведь янычары скоро пожалуют.
- Что пожелает царь. Я только исполнитель воли шах-ин-шаха и царя
царей.
Зураб приподнял бровь: "Нашел время продолжать шутовство! Очевидно,
вознамерился защиту Картли-Кахети
предоставить шах-ин-шаху".
- Дурак мсахури напомнил о зубах и языке! Нас ждет полуденная еда! -
вдруг заявил Симон и, поднявшись,
добавил: - Иса-хан, зачем тебе торопиться? Раздели с нами приятные яства.