Великий Моурави 5 - страница 20
Незаметно переглянувшись, Хосро-мирза и Шадиман поспешили скрыться,
чтобы не предаться неприличному
смеху.
Зураб ловко выскользнул в боковую дверь и, отстранив подслушивающего
лучника, поспешил в свои покои: он
предпочел отказаться от совместной "веселой" еды. Подойдя к нише, где горделиво
распластал крылья костяной орел,
напоминавший об Арагвском ущелье, Зураб предался размышлениям: "Дато у султана!
Все понятно, недаром царь
Теймураз восхищался его изящной речью. И сомневаться не приходится: Саакадзе
раньше всего набросится на Ананурский
замок..." Зураб резко закрутил ус, направился к затененному шторой окну и долго
стоял так, точно впервые заметил купола
бань. Он взвешивал на весах разума то одну спасительную меру, то другую. Нет,
Русудан не защитит, слишком глубоко
врезалась в жизнь Зураба Эристави и Георгия Саакадзе тропа вражды. В крайности
может уговорить мужа отдать
разоренное Арагвское княжество Баадуру? Законный наследник! А что такое Зураб
Эристави без Арагвского княжества?
Ничего! Больше чем ничего! Посмешище для всего княжеского сословия! Неспроста
ощерились волки, не хотят признавать
его первенства. Кроме злорадства, ему нечего ожидать и... в царском замке. Но не
таков князь Зураб! Не следует забывать,
что он ученик Саакадзе! Он будет действовать по выверенным правилам Великого
Моурави.
Было уже за полночь, когда Зураб развернул пергамент и, обмакнув
гусиное перо в коралловые чернила, вывел
первое заглавное слово. Он отказался от еды, от сна, и одна лишь мысль сверлила
его мозг: как спасти Арагвское княжество.
Письмо к матери, княгине Нато Эристави, дышало неописуемой сыновней
любовью. Он так соскучился, что готов
скакать день и ночь, лишь бы скорей увидеть свою неувядаемую, прекрасную мать.
Но... дела царства точно цепями
приковали его к Метехи, где без него сейчас не дышат ни царь, ни придворные. Не
из-за них он временно не может
оставить Метехи, а ради возвеличения знамени Эристави Арагвских. Ведь это
завещал ему доблестный князь Нугзар, и
воля незабвенного отца должна быть исполнена. Но как можно спокойно возводить
башню, если основа шатается? Сейчас
замок Ананури напоминает пустыню, откуда вышли в VI веке тринадцать сирийских
отцов. Что стоят богатства,
наполняющие покои замка, если там нет госпожи? И разве не соблазн для хищников
расхитить веками собранные
ценности? И куда привезет он свою знатную жену?..
Тут Зураб запнулся: нельзя написать - Магдану, дочь Шадимана. Мать
рассердится: очень гордится Нестан-
Дареджан, царская дочь... Но никто не разведает и не посмеет перехватить
послание, отправленное с верным арагвинцем... И
Зураб четко вывел на пергаменте "Нестан-Дареджан".
И, подумав, добавил:
"В замке царит, конечно, мерзость запустения! Умоляю тебя, моя госпожа
и мать, вернись в Ананури и там
дожидайся нашего приезда. Окружи себя верными нам слугами, пусть украсят замок,
выбьют ковры, вычистят серебряную
посуду.
Пусть подберут разноцветные свечи, а повара приготовят вдоволь
сладостей. Не забудь охотникам приказать
побольше набить оленей и выпотрошить фазанок. Если внемлешь моей просьбе,
немедля возвращайся в свой замок.
Потом... неудобно годами гостить даже у родственников, внучки могут в душе
счесть тебя обедневшей княгиней. Такой
позор для нашей фамилии допустить нельзя. Пусть лучше у тебя гостят царицы и
знатные княгини. Как только прибудешь
в Ананури, пошли ответ с моим посланцем, верным Павле, и к тебе приедет царица
Мариам, - она погнала несколько
гонцов к Хосро-мирзе с жалобой на скуку в Твалади, даже Трифилий сейчас не
посещает ее. А Магаладзе так страшится
ностевца, что дальше своего склепа никуда не выходит. Еще к тебе приедут
приятные княгиня Липарит, княгиня Качибадзе
с внучками и племянником. Для увеселения я пришлю из Тбилиси на шестьдесят дней
пандури, канатоходца, индусского
факира и фокусника. Для танцев и пения у нас есть немало красавиц. Госпожа моя и
любимая мать, постарайся, чтобы за
скатерть садилось не меньше сорока человек, - отец любил говорить; "Люди -