Великий Моурави 5 - страница 38
- Под...зе...ем...ны...ый... хо...о...д у
Га...а...а...нджи...ин...ски...их во...о...о...рот...
Шадиман изумленно взирал на чубукчи. "Змеиный" князь и представить не
мог, что подземный ход, прорытый
марабдинцами и так тщательно охраняемый стражей, разрушен "барсами" Ростомом и
Арчилом-"верный глаз" еще до
переселения Саакадзе в замок Бенари.
Этот подземный ход имел исключительное военное значение, ибо соединял
через Волчью лощину и непроходимый
Телетский лес подступы к Тбилиси и Марабде. И вот рухнула надежда на
спасительный выход из безнадежного положения.
И, точно не в силах осознать случившееся, Шадиман воскликнул:
- Повтори, безмозглый чурбан, что завалено?!
- Под...земный ход! - вновь обретя дар речи, завопил чубукчи. - Там
даже палке не пролезть! Пробовали копать.
Три аршина откопали, дальше нельзя. Где стены? Где потолок? Камни, железо, балки
- все в одну кучу смешалось... -
Чубукчи вдруг осекся: уж не лишился ли князь ума? Глаза восторженно блестят и
словно кому-то он посылает воздушный
поцелуй!
"Да будет свидетелем мне резвый сатана! - мысленно воскликнул Шадиман.
- Я восхищен! Неповторимый ход в
игре "сто забот".
- Смешалось? - неожиданно ударил Шадиман рукой по столику, сбивая вазу
с фруктами. "Странные плоды! На
тюрбаны ханов похожи". - Глупый козел! Смешали балки, железо, камни ловкие
саакадзевцы, а тупые шадимановцы день и
ночь перед кучей... копьями сверкали.
Сам удивляясь своей прыткости, Шадиман, не соблюдая правил царского
замка, ворвался к Хосро:
- Царевич! Надо менять ход. Саакадзе снял с доски всех коней! Игра пока
за ним!
И Хосро, предчувствуя необычайное, также без всяких правил, опустился
на тахту. Беспокойный взгляд его
соскальзывал с хрустального кальяна на шахматную доску, раскрытую перед ним и
полную тайн, потом на возбужденного
Шадимана. Только что Гассан рассказал ему сон, будто Хосро хотел вскочить на
коня белоснежной масти. Конь фыркнул и
сбросил его прямо в дорожную пыль. Но с неба слетел Габриэл, держа под уздцы
золотистого жеребца. "Не подвергай себя
опасности, - поучительно сказал ангел. - О Хосро-мирза! Зачем тебе траурная
лошадь, когда твой удел скакать на царском
коне? О Хосро-мирза, выбирай дорогу, не взрыхленную шайтаном, а застеленную
бархатом. О Хосро..."
- Мирза, - живо подхватил Шадиман, - нам предстоит испытание, если...
если не найдем выхода.
Нельзя сказать, чтобы завязавшаяся беседа была веселой, но казалось -
конца ей не будет. Оба собеседника не
знали, как закончить разговор и как разойтись или как остаться.
Выручил Иса-хан. Он вошел, давясь от смеха: "О, он узнает остроумие
Непобедимого! Это веселые шайтаны
"барсы", ибо только они способны заставить княжеских дружинников охранять котел
с пилавом для жен одряхлевшего
дэви. Аллах видит, хищникам сейчас незачем тревожиться: помощь турок подоспеет
как раз вовремя..."
Давно Метехи не переживал такого волнения. Даже царь Симон вышел из
блаженного состояния и без устали
гонял в покои Шадимана молодых князей.
Два дня совещались ханы и князья. Андукапар злобствовал, грозно сдвигал
брови, похожие на колючие щеточки,
доказывал, предупреждал: "С Саакадзе нельзя медлить!.."
Зураб почти не говорил, напряженно обдумывал что-то: "Неужели он не
всему выучился у Саакадзе?", потом
ворвался в разговор, как волк в овчарню.
- Ты, князь, подобен дятлу - только долбить умеешь! А почему сам не
действовал? Почему сам медлил? Знаю
почему! Все мы немало лишились дружинников, а ты хоть одним пожертвовал?
Ссору никто не поддержал, но и не пресек.
Назревало что-то решительное, тревога до предела натянула тетиву.
Как-то само собой вышло, что Иса-хан, обогнав собеседников, первый
пришел к самому острому выводу: он
заявил, что время бесед закончилось, пусть завтра каждый советник предложит
твердое решение.
Ночь не всегда должна служить усладе, иногда она способствует
углублению в мудрость. Лучше всех это знал