Венец Девы - страница 5

  После недолгих объятий Феликс поднялся и повернулся к выходу, но мальчик вцепился в его ноги и не хотел отпускать. Тогда Феликс осторожно разомкнул объятия сына, взъерошил его и так непричесанные волосы. Залез рукой во внутренний карман костюма и достал оттуда истертые латунные часы. Открыл их и, недолго поглядев, вручил сыну.

  - Это, Себастьян, необычные часы, их вручил мне мой отец однажды. Так что... Можно сказать, что это наша семейная реликвия, - гордость промелькнула на лице Феликса. Сам он по происхождению был далеко не из знатных, но всегда мечтал принадлежать к благородному сословию. - Уже на тот момент часы эти были неисправны и сколько бы я не пытался разобраться в проблеме, кому бы я их не показывал, все мастера, к которым я обращался, а среди них были и очень известные, лишь с удивлением пожимали плечами - они никак не могли обнаружить причину поломки, никак не могли понять, что же не так с механизмом. И даже более того, многие из тех мастеров утверждали, что механизм этих часов совершенно иной, непохожий ни на один из тех, что они видели прежде. Но даже в нерабочем состоянии эти часы очень ценны, прежде всего как память, но и... как раритет, конечно, тоже. И хотя ты еще слишком мал, чтоб по достоинству оценить ценность этих часов, сынок. Я верю, что уже сейчас ты сможешь стать достойным их хранителем!

  Феликс протянул часы сыну, мальчик принял дар дрожащей рукой, и тут же прижал сокровище к груди. Прежде чем уйти, Феликс еще раз взъерошил волосы мальчика. Затем он решительной походкой подошел к двери, быстро сбежал по лестнице, кивнул извозчику, ожидавшему его с папироской в зубах, и забрался в карету. Извозчик мысленно выругался, так как папироску ту только скрутил, справедливо ожидая, что сантименты затянуться еще минимум на полчаса. Он успел сделать лишь одну затяжку к моменту, когда Феликс вдруг изволил спуститься, но вслух выражать свое недовольство извозчик не стал, лишь молча затушил папироску ногой и полез на козлы. Себастьян подбежал ко входной двери как раз в тот момент, когда извозчик, взмахнув вожжами, заставил экипаж тронуться. Недовольно заржала каштановая, испуганно и нервно всхрапнула гнедая, дернув хвостом и гривой, и прижав уши к голове; карета поехала. Еще какое-то время после того, как экипаж свернул на повороте и скрылся из виду, мальчик стоял у открытых дверей и слушал удаляющийся стук копыт. Через какое-то время звуки улицы перекрыли его, все перемешалось, а Себастьян оставил бессмысленное занятие.

  Семейство Веберов вот уже шесть лет как проживало в столице Фэйр, в доме Љ 17, на улице Манерных фонарей. Тут жили семьи среднего достатка, нередко из обедневших дворян, как в случае Марии, но чаще, напротив, из зажиточных мещан. Отличить дворян от мещан было очень просто: теряя статус люди склонны приунывать, повышая его - испытывать радость и душевный подъем.

  Местной достопримечательностью считались здешние источники света, что понятно уже из названия. Фонари стояли по обе стороны от дороги. Каждый фонарь был уникальным в своем роде произведением искусства: столбы фонарей имели руки и были одеты во фраки, на головах их были шляпы, в руках - иногда зонтики, иногда - трости, иногда - букеты цветов. У одного, видимо, наиболее воинственного из здешних франтов, была шпага, которую он как бы уже тянул из ножен, чтоб применить по назначению. Фонари эти были, конечно же, чугунные. Их некогда отлил некий мастер, неизвестно когда конкретно, хотя случится это должно было не так давно, если судить по качеству работы, - и это была далеко не единственная связанная с фонарями тайна. Удивительные вещи происходили на улице Манерных фонарей с наступлением темноты.

  - А что, малой? Папенька-то уехал! - раздалась насмешливо откуда-то сверху. Говоривший имел противный, гнусавый голос. Он к тому же был еще и тонким, почти визгливым, как у Эльзы, когда мальчики доводили ее своим непослушанием.

  Себастьян вздрогнул и поднял глаза, но свет помешал ему увидеть говорившего сразу, и только когда неизвестный соизволил сделать шаг в сторону, перекрыв своим телом лучи светила, - только тогда мальчик увидел трубочиста. И хотя расстояние между ними было немаленьким, Себастьян сумел рассмотреть лицо неизвестного в мельчайших подробностях. Во многом тому поспособствовала незаурядность внешности трубочиста, совершенно несоответствующая его голосу. Фигура трубочиста была мясистой, коренастой, ничуть не атлетической, но в силе человека, обладавшего ею, сомневаться не приходились. Такие здоровяки не слишком-то ценились в цеху трубочистов, зато в некоторых "других" вопросах, которыми трубочисты "официально" не занимались, силачи вроде этого еще как пригождались.