Византия в европейской политике первой половины XV в (1402–1438) - страница 17

.

В первой половине XV в. концилиарная идея сыграла решающую роль в практике церковных соборов, состоявшихся в Констанце (1414–1418) и Базеле (1431–1449). Новый подход к церкви выразился уже в самой структуре этих соборов, в основу которой был официально положен принцип деления по нациям[137]. Деятельность соборов была весьма разносторонней. Они стали сильнейшими факторами общественной и политической жизни на Западе, фактически поднявшись до уровня европейских конгрессов[138].

Переговоры о церковной унии с Востоком в первой половине XV в. происходили в этом историческом контексте.

Хотя конциляризм был продуктом развития западной цивилизации, его приверженцы мыслили категориями вселенского масштаба, понимая, что церковный собор будет обладать абсолютным авторитетом, если в нем будет представлено все христианское сообщество, включая православные народы. На Западе начинали проявлять повышенный интерес к восточным христианам[139]. Византийцы со своей стороны тоже должны были считаться с той трансформацией, которую испытывала западная церковь. При том, что конциляризм пустил в ней глубокие корни и на Констанцском соборе дал реальный толчок церковной реформе, сохранялись позиции папалистов, сторонников папской власти в ее привычном понимании. Грекам, конечно, подходил принцип решения всех вопросов через церковный собор, постановления которого для папы считались обязательными. Теоретически это должно было увеличить их шансы на то, чтобы стать равноправными участниками переговорного процесса и освободиться от простого давления со стороны папского престола. Однако во многом другом конциляризм византийцам отнюдь не был близок. Достаточно сказать, что он не смягчил отношения к грекам как к схизматикам. Процессы, происходившие в латинской церкви, преломились в политической сфере и вызвали на Западе цепь острых коллизий. В силу исторических обстоятельств Византия сыграла здесь далеко не последнюю роль.

Несмотря на то, что в начале XV в. латинская церковь переживала не самый лучший период в своей истории, эпизодические контакты между папством и Константинополем имели место и в это время[140].

Раскол на Западе был главной причиной того, что Ману ил II во время путешествия по Европе не посетил ни Рим, ни Авиньон, где находились папские резиденции. Это, правда, не помешало ему в 1402 г. одарить одного из понтификов, «авиньонского» папу Бенедикта XIII, священными реликвиями. Но данный шаг был частью политики по установлению связей между императором и арагонским королем Мартином I, под покровительством которого находился этот папа[141]. Не случайно через два года именно Бенедикт XIII озаботился сбором пожертвований для оказания помощи византийской столице[142]. Эти факты отнюдь не означали, что император предпочитал одного «антипапу» другому Примерно в это же самое время византийский посол (имя его нам неизвестно) посетил папу Иннокентия VII. Сохранилось ответное послание последнего Мануилу II, датированное 25 мая 1405 г., в котором он с горечью писал о последних опустошительных завоеваниях Тимура и обещал развернуть широкую пропаганду в странах Восточной и Центральной Европы с целью организации крестового похода[143]. Впрочем, уже в следующем году Иннокентий VII скончался.

Однако в развитии отношений между Византией и католической церковью в эти годы гораздо более сильная инициатива исходила с Запада. Великая схизма, которая длилась уже не одно десятилетие, стала важнейшим фактором, пробудившим интерес к восточному христианству и к возможным перспективам воссоединения с ним. Многие питали надежду на то, что объединение с православным Востоком станет мощным стимулом к устранению раскола в латинском мире и что одна уния породит другую. Именно эти соображения в 1408 г, выдвинули венецианские послы перед папой Григорием XII, предлагая ему начать переговоры с греками. Тогда же кардиналы приглашали Мануила II прислать своих делегатов на Пизанский собор[144].

Этот собор, состоявшийся в 1409 г. (правда, без участия византийцев), в стремлении ликвидировать раскол провозгласил единственным законным папой Александра V (1409–1410). Последний был греком по происхождению, родившимся на Крите. В бытность свою архиепископом Милана он встречался с Мануилом II