Византия в европейской политике первой половины XV в (1402–1438) - страница 29

. Однако новый папа вовсе не собирался порывать с политикой своего предшественника, и о его симпатиях к церковной унии было хорошо известно современникам. Скорее всего папа изначально не собирался отдавать этот вопрос на откуп собору. Именно на этой почве противоречия между ними, скрытые до определенного времени, впервые открыто выплеснулись наружу.

Как уже говорилось, в октябре-ноябре 1431 г. в Рим к папе прибыл византийский посол Димитрий Ангел Клид, имевший своей целью выяснить позицию нового папы и приступить к реализации договора от 1430 г., в соответствии с которым он просил его назначить один из итальянских городов для проведения униатского собора[251]. В ходе обсуждения самым оптимальным местом для этого была признана Болонья, после чего посол вернулся в Константинополь. Однако неблагоприятная политическая обстановка в Риме и его окрестностях, по-видимому, заставили императора не спешить с отправкой следующего посольства. Зато папа начал действовать. Ссылаясь на переговоры с греками, он предложил собравшимся в Базеле депутатам самораспуститься и переехать в Болонью[252]. Когда это предложение было отвергнуто, в декабре 1431 г. последовала официальная булла о закрытии собора. В качестве главной причины был назван византийский вопрос[253].

Однако пределы папской власти были уже не те, что прежде. В Базеле требования Евгения IV сочли незаконными, а проблему унии с греками недостаточным основанием для роспуска. Председатель собора кардинал Чезарини в январе 1432 г. писал папе, что «уния — это старая песня, которую поют уже 300 лет и каждый год»[254]. Он советовал отложить решение этого вопроса хотя бы на полтора года, а пока завершить реформу церкви. Базель получил поддержку и со стороны императора Сигизмунда. Специально принятое постановление вообще запрещало распускать собор без его на то согласия[255].

Вместе с тем в Базеле ничего не имели против того, чтобы папа лично продолжал заниматься данной проблемой. Поэтому сношения между курией и Византией продолжались и даже могли иметь весьма неординарную форму. Так, например, в ноябре 1432 г. папа специально обратился ко всем владельцам и капитанам морских судов с просьбой принимать на борт и доставлять в Италию всех греков, стремящихся попасть к папскому престолу[256]. Разумеется, «какие бы то ни было греки», упоминаемые в папской грамоте, не могли быть официальными послами. Напрашивается предположение о неофициальных контактах, которые могла использовать папская курия.

С момента отъезда Димитрия Клида прошло полтора года, прежде чем в Риме смогли принять новое византийское посольство. В мае 1433 г. оно вело переговоры с Евгением IV в присутствии императора Сигизмунда[257]. Но в этот раз стороны не приняли никакого решения. Зато в июле того же года на Восток отправился папский легат Христофор Гаратони — человек, которому предстояло сыграть громадную роль в ходе последовавших затем событий[258].

Понимание того, какое значение на самом деле может иметь византийский вопрос в развитии отношений между папой и собором, в Базеле обнаружили очень скоро. Если в самом начале депутаты фактически самоустранились от переговоров с греками, то в январе 1433 г. собор уже по собственной инициативе принял решение отправить от своего имени посольство в Константинополь[259]. Тем самым был дан старт стремительной гонке, длившейся в течение пяти лет, в ходе которой папа и собор стремились привлечь византийцев каждый на свою сторону[260]. В борьбу между ними оказались вовлечены и сами греки, поставленные перед необходимостью иметь дело с обеими конкурирующими партиями. В составе первой дипломатической миссии из Базеля на Босфор отправились доминиканец Антоний Суданский и августинец Альберт де Крисп[261]. Им было поручено в первую очередь убедить византийского императора в том, что собор, который папа имел намерение распустить, продолжает работать, пользуясь подлинным авторитетом и поддеряской всех светских правителей Европы. Далее послы должны были склонить греков начать переговоры с собором о церковной унии и для этой цели отправить своих представителей в Базель. Собор обязался принять на себя все расходы, связанные с путешествием и пребыванием там византийской делегации