Владимир Путин. 20 лет у власти - страница 21

Свободы – разрешено все, что не противоречит закону, если (второе условие) не противостоит реализации главной цели.

Если СМИ свободны от цензуры государства, то они должны быть свободны от целенаправленной цензуры (или политического управления) других субъектов, особенно если это ведет к такой их деятельности, которая государством (иногда – населением) воспринимается как антигосударственная.

«Нулевой вариант» (в собственности и политической активности) соблюдается де-факто, но при трех условиях, каждое из которых обязательно: 1) если он не противоречит реализации главной цели; 2) если управление собственностью эффективно; 3) если держатель собственности лоялен государству как собственник и как политик.

Наконец, последнее (не проартикулированное Путиным, но подразумевающееся): Левиафан (государственная бюрократия) должна подчиниться Голиафу (президенту). Почему? Потому что президент – помазанник народа.

И еще потому, что если будет наоборот, то разнонаправленная и эгоистическая активность бюрократии разорвет страну. В этом смысле Путин отделяет бюрократию от государства. Более того – он противопоставляет их.

Путин хочет построить идеальное государство, в котором будут воплощены и через деятельность которого будут реализовываться все основные интересы нации и страны.

Будет государство – будет страна – будет нация – будут счастливы и обеспечены люди этой страны.

Не может быть счастливых и обеспеченных людей (по крайней мере, этой национальности, то есть в данном контексте – россиян, а не русских только), если не будет нации, а ее не может быть без страны, а ее – без государства, которое единственное охраняет все, что внутри него, от покушений со стороны и изнутри.

Государство для Путина есть цепной пес нации и страны, следовательно, и цепной пес демократии и рынка, если страна выбрала эти формы политического и экономического устройства.

Кроме того, Путин, как и Пушкин, считает, что правительство (то есть центральная власть) – самый большой европеец в России и в смысле демократичности, и в смысле осознания, формулирования и реализации интересов нации.

Все в политической философии Путина логично, но не все убедительно, в том числе и в реальностях сегодняшней России. Эту неубедительность многие чувствуют, некоторые – критикуют, некоторые – прямо клеймят.

Путин судит по прецеденту: из демократического хаоса в России родилась не демократия, а что-то иное; рука рынка автоматически не столько укрепила, сколько разрушила экономику страны; и так далее.

Следовательно, нужна все-таки управляемая (но не манипулятивная) демократия. Следовательно, рукой рынка должна руководить голова. Причем одна, а не десять и не сотня. А одна голова – это власть (по-путински – государство).

Кроме того, Путин знает, насколько активно вмешивается государство во все сферы жизни на Западе (и тем более – даже в процветающих странах Востока).

Критики Путина исходят из двух главных посылок, тоже реальных. Во-первых, они считают, что коль скоро они сумели добиться процветания в рамках ельцинской системы, то есть без сильного государства, то это могут сделать и другие. Следовательно – в принципе, система верна, лишь разбалансирована. Во-вторых, они считают себя большими европейцами, чем Путин и уж тем более чем какое-то государство.

Путин им возражает (прямо в своей речи): но ведь это государство (то, ельцинское) развратило нацию и разорило страну и людей. Вейлу своей слабости, неэффективности. Поэтому надо устранить эту помеху (слабость, неэффективность). Следующее возражение он не высказал, но, безусловно, имеет в виду: вы стали богаты и счастливы от государства, от его щедрот, а у других такой возможности не было и уже не будет. Следовательно, ваш пример – другим не наука.

Словом, как всегда в России, правы все. А счастья все нет…

Путин, в отличие от Ельцина, четко осознает во всей их остроте главные проблемы, стоящие перед Россией. Он также видит и все противоречия и провалы ельцинского периода.

Путин предельно целеустремлен. Он полон решимости вывести Россию из кризиса во что бы то ни стало – апатии и сибаритству «эпохи Ельцина» приходит конец.