Волшебная скрипка - страница 16

Ученик повернулся к учителю. Пан Куць — плотный, упитанный мужчина. Он в сером жупане, длинных сапогах. В его движениях видна военная выправка — он все еще надеется вернуться на родину, в милую сердцу Варшаву, в министерство на Рымарской улице…

— А ты знаешь, кто такой Мицкевич? — неожиданно опрашивает пан Куць.

— Мне мама говорила. О Мицкевиче знают в Люблине все знакомые нашей семьи.

— Кто же это такой? Что он делал?

— Папа говорил, что это пророк. Такой ясновидящий прорицатель. Мама обещала, что когда я подрасту, она мне даст почитать и выучить наизусть стихи Мицкевича.

— Прекрасно, дружище. А ты знаешь, кто я такой?

— Мой учитель, бывший офицер четвертого полка.

— Правильно! А знаешь, почему мы проиграли войну в тридцатом году?

Генек беспомощно пожимает плечами.

— Ты слишком мал, чтобы понять это. Ты родился уже после поражения… Однако, запомни, что мы проиграли войну из-за эгоизма панов магнатов. Им ближе свой карман, чем свобода.

На лице мальчика отражается напряженное раздумье. Однако не все еще доступно разуму десятилетнего ребенка.

— Ты находишься во Франции, стране Великой Революции. Учись не только играть на скрипке, учись думать о свободе, справедливости, демократии.

— Но я буду всего лишь музыкантом, — неуверенно заявляет мальчик.

— Музыкант тоже должен быть просвещенным человеком. Шопен тоже музыкант.

— Знаю, знаю, дядя обещал повести меня к нему, если я буду хорошо учиться и хорошо себя вести.

Никогда еще учитель Куць не вел такой откровенной и долгой беседы со своим учеником.

— Видел ли ты триумфальную арку на авеню Елисейских полей? — спросил учитель.

— Видел. К сожалению, от нашей улицы Бержер это довольно далеко! — вздохнул Генек.

— Что же ты читал на этой триумфальной арке?

— Имена великих вождей наполеоновских времен, — маршалов Франции, — мальчик повторил слова, уже однажды слышанные из уст учителя.

— Имя князя Понятовского, нашего Пепи — видел на арке?

— Париж теперь в такой же мере польский город, как и французский, — отвечает Генек, снова повторяя слова учителя, хотя не понимая их значения. Пан Куць увлекся беседой. Генек отложил перо в сторону.

— Польша вновь будет свободной, но только тогда, когда крестьянин получит землю и свободу. Источник всех наших несчастий — барщина, крепостничество, неволя крестьян и ограничение в правах горожан.

Генек старался понять учителя. До сих пор с ним никто так не говорил. Даже мама. Генек инстинктивно! чувствовал, что учитель говорил о важных делах.

— Франция скажет тебе, каким должен быть каждый народ, каждое общество. Слышал ли ты… — слова лились из уст эмигранта рекой; он нашел терпеливого слушателя.

Но мадам Вуаслен считала, что урок в комнате Генека длится чересчур долго; у нее уже на столе обед — diner. Она приоткрыла дверь и сказала:

— Henri, viens manger![8]

Пан Куць вскочил со стула, махнул рукой и сказал:

— Приготовь хорошо урок к следующему разу. Помни, что ты не только музыкант, но и будущий солдат.

Прошли два года упорного труда, неприятные сырые, парижские зимы. Теперь Генек превосходно владел искусством скрипача. Он узнал все тайны скрипичной игры, как узнал тайны множества парижских переулков, тупиков, маленьких кондитерских. Ему приходилось постоянно готовить уроки для менявшихся учителей. Вместо Куця одно время приходил педагог из числа учителей школы в Батиньоль. Но и ему не очень то удавалось вдолбить ученику грамматические правила. Генек все стремился делать по-своему, т. е. с вариациями, пассажами… Он регулярно писал письма к матери и всегда в ответ получал замечания:

Пиши, пожалуйста, разборчивее, внимательнее и не делай столько грамматических ошибок.

С Жерменой Генек очень подружился: если она делала что-либо не так, — давал ей по-приятельски тумака. Тосковал по Люблину, по маме, по Марысе, кухарке и даже по Михалу. Ах, если бы иметь крылья и полететь к маме. У Кици — Юлика наверное уже выросло брюхо, как бочка. Славный Киця.

Однако мальчику недолго приходилось отдаваться мечтам. Приближались экзамены. В возрасте 11 лет он должен был принять участие в конкурсе на окончание класса скрипки профессора Л. Массара.