Воспитательные часы - страница 43

Приходит последнее сообщение, и я озадаченно качаю головой. Почему она попросила меня отвезти ее домой, если ее машина была припаркована прямо там?

В этом нет никакого смысла.

Только что из душа я бросаю полотенце, которым вытирал волосы, на пол в ванной и иду в гостиную. Мои соседи по комнате растянулись на диване, наблюдая, как какой-то чувак на шоу по благоустройству дома распиливает кусок дерева пополам и прибивает его к стене.

Я прочищаю горло.

— Эй. Вопрос.

— Давай. — Они не отрывают глаз от гигантского экрана.

— Помните, я говорил, что отвез Лорел домой, а вы сказали, что всегда видите три машины на ее подъездной дорожке? Я написал ей об этом.

— Вот как? — Гандерсон навострил уши при упоминании женского имени и уставился в телевизор.

— Ее машина стояла у библиотеки.

Эрик направляет пульт на телевизор, нажимает паузу.

— Ваши машины были у библиотеки?

— Точно.

— Но она попросила тебя отвезти ее домой?

— Да.

Он указывает пультом на телевизор, нажимает кнопку воспроизведения.

— Ну, да — она хочет тебя трахнуть.

Я смеюсь, скрестив руки на груди.

Джонсон с отвращением качает головой и усмехается:

— Тому есть только одна причина, девчонка явно хотела, чтобы ты подвез ее домой, придурок. Ты что, совсем тупой?

— Пошел ты, Джонсон.

— Нет, пошел ты, Рабидо. Эта цыпочка хочет, чтобы ты ее трахнул.

Я стою, держа полотенце.

— Честно говоря, новенький, если ты не можешь понять, что значит, когда цыпочка пытается остаться с тобой наедине, твои шансы на секс в этот момент ничтожно малы.

— Согласен, — вмешивается Гандерсон. — Либо у нее ужасный вкус на парней, либо она психически неуравновешенна. Ты уверен, что она горячая штучка?

— Да.

— Могу я снова вмешаться? — Встревает Эрик. — Господа присяжные, я хотел бы обратить ваше внимание на то, что эта цыпочка дурачит тебя уже несколько дней, а ты позволяешь ей водить тебя за нос. Ты должен либо трахнуть ее уже, либо сказать, чтобы она перестала тебе писать.

— Да! Спасибо! — кричит Гандерсон, стуча по кофейному столику. — Улика А: сначала она лжет тебе о том, кто она такая. Улика Б: она солгала о своей машине и притворилась, что ее нужно подвезти.

Мои соседи по комнате сейчас в ударе.

— Новенький, мне плевать, насколько горяча эта цыпочка, тебе нужно бросить её.

Гандерсон с энтузиазмом кивает:

— Ты не можешь позволить сучкам так обращаться с собой, чувак.

Я слушаю, как они болтают без умолку, как будто не стою здесь, гадая, что, черт возьми, не так с этими двумя? Серьезно, они чертовски смешны. А как они говорят о женщинах? Не круто.

Неудивительно, что они оба одиноки.

Не то чтобы у меня была возможность вставить слово, но все же…

— Пожалуйста, не называйте ее так. Лорел не стерва.

— Может, и нет, но, похоже, она что-то задумала.

— Ну, во-первых, это ваша вина, что я вляпался в эту историю, не так ли? Все эти чертовы листовки — причина, по которой мы с ней разговариваем.

— Но признай, что она лгала с самого начала.

— Ты изучаешь право и никому об этом не говорил? — спрашиваю я, прищурившись на его перекрестный допрос.

Он игнорирует меня, отмечая оскорбления Лорел на пальцах.

— А еще она любит дразнить члены.

— Как она может дразнить член? — Эти парни действительно невыносимы. — Я не пытаюсь с ней переспать.

— Ладно. Я дам тебе одну уступку — она не динамо, ты динамо. Слушай, все, что мы знаем, это то, что ты нравишься этой цыпочке по какой-то непонятной гребаной причине. Она должно быть без ума от тебя.

Я вздыхаю. Зачем спрашиваю мнение этих двоих?

— Это не то, что на самом деле происходит, совсем нет. Мы друзья. Она не стала бы встречаться с таким парнем, как я.

— Вероятно, это правда — ты довольно уродлив.

— Пошел ты, Гандерсон.

«Я не хочу секса или чего-то еще; я просто очень хочу, чтобы кто-то сказал, какие красивые у меня волосы».