Воспоминания кавалерист-девицы армии Наполеона - страница 25

Весь декабрь месяц мы воевали с партизанами (они назывались Barbets), восставшими много лет назад ради свержения республиканского правительства и появлявшимися постоянно в тылу наших армий: это были своеобразные шуаны[58] этой части Франции. Они спускались с гор, чтобы запастись фуражом, забрать баранов и разграбить соседние хутора. Отряд, в состав которого я входила, однажды даже отступил перед ними. Для этого нужно было пересечь овраг, наполненный водой; она была ледяная. Мое и без того ослабленное здоровье получило еще один серьезный удар, и меня отправили в Лонс-лё-Солнье, где формировался вспомогательный эскадрон для 15-го драгунского полка. Я оставила 9-й полк 1 плювиоза VIII года (19 января 1800 года), чтобы вернуться во вспомогательный эскадрон моего бывшего полка.

Я почти умирала, когда прибыла в Лонс-лё-Солнье. Друзья посоветовали мне заняться служебными делами и обратиться за пенсией. Несколько месяцев спустя, 16 сентября 1800 года, мне была дана пенсия в двести франков. 29 октября я получила бессрочный отпуск. Я выбрала город Монтелимар для восстановления сил и поправления расстроенного здоровья. Весной 1801 года я перебралась в Шалон-сюр-Сон. Мэр этого города, благородный господин Буассело, настоял на том, чтобы я поселилась у него. В течение десяти месяцев я получала там необходимый уход и самое деликатное гостеприимство; могу смело сказать, что именно ему я обязана тем, что еще жива. Я покинула его 19 июня 1802 года, чтобы отправиться в Париж и там ходатайствовать, по его рекомендации и рекомендации других высокопоставленных граждан Шалона, о повышении моей пенсии.

Ремесло просителя далось мне плохо; как только силы вернулись ко мне, я сказала себе, что драгунская каска идет мне больше, чем чепчик, что двадцать восемь лет — это еще не возраст, чтобы отправляться в Дом Инвалидов, и я решила вернуться на службу. Полковником 9-го полка был молодой корсиканец, Орас С…,[59] родственник Первого консула, которого Сенат сделал пожизненным консулом. Я отдала предпочтение его полку, где в Пьемонтской роте у меня были друзья. Тем более что 15-й полк почти полностью обновился, а мои старые друзья по Восточно-Пиренейской армии были почти все убиты или с офицерскими эполетами перешли в другие части.

В то время, когда я вернулась на военную службу, 9-й драгунский полк занимал в Париже казарму Аве-Мария. Мой полковник полностью одел меня, заплатил за проживание в городе на набережной дез Орм, из расчета двадцать пять франков в месяц, и позволил питаться вместе с его заместителями. Перед всеми драгунами и офицерским корпусом он объявил о моем возвращении в полк, честью и красой которого я была; такими точно и были его слова.

Я стала очень модной в военной среде парижского бомонда. Каждый день я получала по нескольку приглашений на ужин к жене какого-либо высокопоставленного типа с эполетами. Все красивые дамы мечтали со мной познакомиться. Господин Денон стал одним из тех, кто проявил ко мне настоящий интерес; он говорил обо мне во всех салонах, именно он рассказал обо мне мадам Бонапарт. Та же попросила его привести меня в Сен-Клу; она сказала, что хочет сделать сюрприз Первому консулу.

Господин Денон привез меня в своей карете. Мадам Бонапарт приняла меня приветливо и с нежной благожелательностью, которой удостаивались все, кто имел счастье приблизиться к ней. Она предложила мне виноград и своей рукой выбрала для меня самую лучшую гроздь. Она показала мне мою спальню и сказала, что раньше это была спальня королевы Марии-Антуанетты. Она пригласила меня прогуляться в парке и дала мне ключ от того места, где находились ее газели. В тот же день старший адъютант моего полка должен был привести в Сен-Клу, к своей крестной, маленького Тибюрса С., которому было лет пятнадцать-шестнадцать и который был братом моего полковника. Нам накрыли стол на три персоны, а потом (Первый консул задерживался в Париже) мадам Бонапарт отпустила меня. Господин Денон только представил меня, а потом сразу уехал. Я вышла из замка очень довольная тем, что меня так хорошо приняли, и одновременно удрученная тем, что мне не удалось повидать моего могущественного и славного товарища по оружию из Итальянской армии, бывшего командующего артиллерией при осаде Тулона.