Воспоминания - страница 32

Помню, как Владимир Константинович, смеясь, рассказывал, как какой-то американец подослал к нему беззастенчивого комиссионера с предложением продать ему шапку Мономаха, причем предлагал за это двести пятьдесят тысяч рублей и точную копию с подлинника для подмены экспоната. В другие разы Владимир Константинович рассказывал мне о своем отце, об его исключительном знании дореформенного быта украинских помещиков, об его личном альбоме, в котором он, молодым человеком, зарисовывал наиболее характерные сцены. Альбом этот пропал когда-то куда-то. Один лист из него «Крепостные актеры в трактире» со временем попал к нам в Театральный музей, другой лист «Помещик на репетиции Гамлета» хранится в Музее академических театров в Ленинграде.

В. К. Трутовскому я чрезвычайно многим обязан в жизни, он был тем человеком, который, пожалуй, в мои молодые годы оказал наибольшее влияние на мое развитие. Вот почему, когда гроб с его телом медленно исчезал в люке крематория, у меня было чувство, что вместе с ним и исчезает часть моего «я»…

Из родственников постоянными посетителями нашего дома были муж сестры отца Владимир Васильевич Постников и младший брат отца С. А. Бахрушин.

В. В. Постников происходил из хорошей, но не особенно зажиточной купеческой семьи, вышедшей в люди прасольством. С ранних лет он увлекся коллекционерством и стал собирать редкие книги, потом перешел на фарфор, серебро и прочую старину. Он был товарищем моего отца еще в холостые годы и остался таким до конца дней. Звал он отца всегда «mon cher», а отец почему-то называл его «Иван Семенов Мухин-Чириков» или просто «Семеновна». Очевидно, это была какая-то реминисценция их холостой жизни. Впоследствии с учреждением «Сибирского банка» дела Постниковых пошатнулись, вскоре они прекратили торговлю скотом, а затем Владимир Васильевич открыл антикварную торговлю в Козицком переулке. Родственники и знакомые были «шокированы» таким поступком Владимира Васильевича, превратившегося из купца в лавочника, но он быстро реабилитировал себя в их глазах. Он новел свою торговлю не совсем обычным образом. Кроме главной комнаты в его магазине, куда допускались все и которая была битком набита всякими диковинками, у него имелась задняя комната за стеной, куда допускались лишь избранные и где были размещены лучшие вещи магазина. В этой комнате с утра до вечера кипел самовар, на столе стояло угощение, и моя тетка (сестра моей матери, вышедшая замуж за брата Владимира Васильевича) сидела и разливала чай приглашенным. Здесь можно было встретить и А. Н. Беиуа, и Е. В. Гельцер, и Рахманинова, и Собинова, и Сомова, профессоров-историков, писателей, не говоря уже о всех известных московских коллекционерах. Это был своеобразный клуб, в котором собирались и случайно встречались и знакомились московские любители старины.

Владимир Васильевич увлекался своим делом, изучил и знал потребности своих покупателей и их покупательную способность, подбирал для них вещи, вызывал по телефону в случае получения могущего их заинтересовать товара.

В молодости Владимир Васильевич был ярким представителем московской купеческой молодежи 80-х годов. Беззаботный, легкомысленный, он любил веселиться и по-купечески швырял деньжишками в кабаках и ресторанах. Пить он любил и обычно быстро размякал.

Помню, как однажды он говорил мне: «Все-таки такую свинью, как я, трудно найти, можно пить, но напиться до положения риз на собственной свадьбе — вещь невероятная».

Во всем этом происшествии всего более удручало его кроткое отношение к этому факту со стороны его молодой жены. В женатой жизни Владимиру Васильевичу не повезло — с молодой женой, которую он нежно и пламенно любил, он не прожил и года. Она умерла от родов при рождении первого ребенка, также умершего. Эта смерть особенно сблизила его с моим отцом и «моей матерью, поклонником которой он был до конца дней. Владимир Васильевич ежегодно предпринимал экскурсии по России в поисках старины. Иногда мои родители сопровождали его. Вместе с ними он совершил и свою единственную поездку за границу.

Когда Владимир Васильевич открыл свою антикварную торговлю, его поездки но России участились, и в одной из них сопровождал его я, о чем в своем месте будет речь.