Восстание Болотникова 1606–1607 - страница 36
В Можайск князя Дмитрия Васильевича Туренина.
В Медынь Ефима Вахрамеевича Бутурлина да Федора Петрова сына Окинфиева.
В Ржеву Ивана Никитича Салтыкова да Федора Жерепцова.
На Коломну Ивана Михайловича Пушкина»[172].
Сопоставление текста Яковлевской разрядной книги с «Новым Летописцем» не оставляет сомнения в том, что автор «Нового Летописца» строил свой рассказ именно на основе разрядных записей. Перечисленные в росписи города образуют как бы кольцо, окружающее Москву со всех сторон, причем такие города, как Коломна или Можайск, находятся в непосредственной близости от Москвы[173].
Текст Яковлевской разрядной книги подтверждает и достоверность сообщения Исаака Массы о том, что «дороги в Польшу и Ливонию сделались весьма опасными» от разбойников. Действительно, Можайск и Вязьма расположены как раз по основной дороге в Польшу, а Волок Ламский и Ржев — на дороге в Прибалтику.
Перечень городов, названных в Яковлевской разрядной книге, дает возможность конкретно представить себе территорию, охваченную восстанием. Оно охватило, таким образом, самые центральные районы Русского государства[174].
Яковлевская разрядная книга подтверждает и второе известие «Нового Летописца»: о многократной посылке Борисом Годуновым воевод против «разбойников» и о бессилии воевод подавить восстание. Простой перечень воевод, брошенных правительством Годунова на подавление восстания Хлопка, показывает, насколько крупные силы оказались вовлеченными в борьбу. К этому надо добавить, что в числе воевод, ходивших «за разбойники», оказываются такие известные лица, как князья И. А. Татев и Д. В. Туренин, М. Б. Шеин, И. Н. Салтыков и И. М. Пушкин.
Таким образом, уже на своем начальном этапе восстание Хлопка выступает перед нами как движение исключительно крупных масштабов.
Источники очень скудны данными, характеризующими формы, которые в восстании Хлопка приняла борьба холопов, поднявшихся против феодального гнета; они ограничиваются лишь трафаретными фразами о «разбоях» и «разбойниках»[175]. Однако некоторые выводы относительно характера борьбы восставших сделать все же можно.
Под фразой «Нового Летописца» — «в земле нестроении и кровопролитии» скрывается, конечно, вполне реальное содержание, разъясняемое дальнейшими словами летописца о том, что «воры… православных христиан посецаху и грабяху». Что эти действия восставших не были грабежами и убийствами обычного типа, а носили совершенно иной характер — характер расправы восставших холопов со своими господами (которых нетрудно угадать под «православными христианами»), — видно из поведения правительства Бориса Годунова во время восстания.
Выше, сопоставляя рассказ «Нового Летописца» о походе Ивана Басманова с версией об этом же событии, содержащейся в мемуарах Исаака Массы, мы констатировали тенденциозность летописца, пытающегося скрывать то, что рисует в невыгодном свете действия правящих классов во время восстания. Тем не менее даже и в том тенденциозном освещении, в каком история восстания Хлопка дошла до нас в изложении официальной летописи, она достаточно ясно показывает, насколько встревожено было правительство Бориса Годунова во время восстания.
Борису Годунову не удалось подавить движение в самом его начале, и карательные отряды, которые царь «многижда» посылал против Хлопка, терпели поражения один за другим. Это, а также тот факт, что восстание приближалось к самой Москве, заставило Бориса Годунова придать ему особо важное политическое значение и сделать вопрос о борьбе с восстанием предметом обсуждения Боярской думы. Это последнее обстоятельство (специально отмечаемое «Новым Летописцем») показывает всю серьезность обстановки, создавшейся в стране в результате восстания. Восстание Хлопка означало не только полный крах всей предшествующей политики Бориса Годунова по крестьянскому вопросу (напомним, что последний закон в этой области — о даче холопам отпускных — был издан всего лишь 16 августа 1603 г.), целью которой было устранить «в народе волнение велие» и не допустить открытого взрыва классовой борьбы, но и таило в себе реальную угрозу для самых основ социального строя Русского государства.