Вот наследие от Господа - страница 72

Итак, от нас зависит то, чтобы голос совести говорил в человеке, и говорил громко, внятно, говорил о том, что соответствует нашим христианским понятиям.

Отец Константин: Прости, я перебью тебя: я хочу повторить последние твои слова: «что соответствует нашим христианским понятиям». Это очень важные слова. Воспитать именно христианина, привить именно христианские критерии в отношении того, что хорошо, а что плохо.

Мы знаем, что есть общечеловеческие нормы нравственности, то врожденное нравственное чувство, о котором говорил еще Кант: «ничто так не изумляет меня, как звездное небо над нами и нравственный закон внутри нас».

Этот нравственный закон был в человеке с того самого мгновенья, когда появился человек, это атрибут именно человеческой природы, человечности. Неправы материалисты, которые говорят, что он сформировался постепенно, в условиях общинной жизни, древнего социума, или как-то иначе. Жизнь древнего человека была страшной и непредсказуемой. Но мы встречаем множество примеров того, что еще и в те времена, когда были жестокие нравы, люди проявляли удивительное милосердие и душевную чуткость, тонкость, даже в тех ситуациях, когда им это не было нужно в практических целях, для, например, выживания. То есть нельзя сказать, что нравственность и нравственные законы – это нечто, что сформировалось в истории человечества для того, чтобы люди могли удобней жить друг с другом (то есть нельзя выводить причины появления нравственности из социальных потребностей древних людей, как делают атеисты). Давайте вспомним примеры из культур неандертальцев, живших даже не десять, а сто тысяч лет назад. Археологи встречают множество захоронений и, исследуя останки, обнаруживают, что в той культуре инвалиды доживали до глубокой старости. Очевидно, что о них заботились. Они были обузой для племени, но их не бросили, не убили, а заботились. (Кстати, не получается ли так, что человек тогда был более нравственным, нежели сейчас?..)

То есть нравственное чувство – это, действительно, нечто присутствующее в человеке изначально.

Но, как и все в человеке, это нравственное чувство отдано ему в свободное пользование. И тут надо заметить вот что: хотя нравственное чувство присуще душе, в той же душе нет конкретных правил нравственности, нет жестких критериев. Нет правил, которые бы были аксиомой для всех и всегда. Нравственные критерии довольно субъективны. Мы знаем, что в разных культурах мы встретимся с разными нравственными нормами. То, что считается нормальным в одной культуре, в другой культуре может считаться совершенно неприемлемым, ужасным и чудовищным. Это, как и во всем. Есть некая основа общечеловеческая, а есть то, что поддается человеческим толкованиям, а то и искажениям.

Елизавета: Да, если, например, в какой-то культуре каннибализм будет нормой, то эта аномалия – а это именно аномалия, искажение – приведет к тому, что голос совести у человека, поедающего собрата, умолкнет.

То есть, когда грех входит в привычку, становится нормой культуры, тогда голос совести замолкает. В такой культуре совесть ничего не будет говорить в данной ситуации.

Отец Константин: Современные люди подумают, что каннибализм – не про них. Но намного ли он отвратительнее, чем ставшие ныне нормой аборты? В последнее безрелигиозное столетие эмбрион стали воспринимать, как некий материал, зародыш, не имеющий отношения к живому, реальному человеку. И сформировалось особое отношение женщин к аборту как к «чистке организма» – страшное выражение! – а не как к убийству. Нравственное чувство умолкло.

Или, как кажется, более «мягкий» пример: использование «абортивного материала», то есть этих убитых, нерожденных детей, в косметических целях. Это целая индустрия и на Западе, и в России, и миллионы женщин используют эти кремы, мази…

Нравственная аномалия уже таковой и не воспринимается, острота переживания притупилась, и это, как кажется, стало нормой. Нравственно как бы и допустимой нормой для современного человека.

Елизавета: Разные культуры имеют разные нормы нравственности, иногда очень далекие от подлинного замысла Божиего, мы же хотим воспитать в душе своей и душе своего ребёнка именно христианские нормы. Для нас-то они вовсе не размыты и не условны. У нас-то есть эти ориентиры, незыблемые, вечные ориентиры, и нам не нужно ломать голову, что субъективно, а что объективно, чему доверять, а чему нет. Христос пришел, дал полноту откровения о Боге и человеке, дал учение, дал путь к спасению и абсолютному совершенству – и теперь есть во всем абсолютная четкость. Это еще в Ветхом Завете можно было говорить о каком-то субъективизме нравственных норм – хорошо или нет иметь несколько жен и пр., но Христос пришел и расставил все точки над i. Теперь есть абсолютная четкость в нравственной, духовной жизни. Мы теперь точно знаем, на что ориентироваться. Наши ориентиры – требования Евангелия, вот в соответствии с чем мы должны очищать и в направлении чего воспитывать нашу совесть.