Возвращение ненормальной птицы.Печальная и странная история додо - страница 59

Мы можем лишь строить догадки насчёт того, были ли оценки Оуэна отравлены мыслью о том, что его собственное превосходство в биологии было почти утрачено, когда в 1859 г. было издано «Происхождение видов…», или же он, возможно, настолько прикипел к идеям, унаследованным от Бюффона, что любое альтернативное объяснение эволюции было ересью. Подобно Бюффону, Оуэн верил что додо был ошибочным и поспешным творением юной и неразумной среды обитания. Подобно Бюффону, Оуэн полагал, что Маврикий был слишком молодым геологически и слишком маленьким, чтобы породить менее причудливые и более интеллектуальные образцы животных. В глазах обоих мужей катастрофа под названием «додо» демонстрировала нелепость во всех отношениях, даже в брачных повадках. Согласно Оуэну, моногамное поведение додо лишило птицу «волнения, даже сезонных брачных турниров», позволив ему «продолжать питаться и размножаться в ленивой, глупой манере», тем самым блокируя «любой рост cerebrum пропорционально постепенно усиливающемуся приращению массы тела».^>{93}

Имея на руках только мелкие сохранившиеся фрагменты и лишь несколько картин и гравюр, чтобы говорить о ненормальной птице, додологи девятнадцатого века должны были собрать предмет своего изучения воедино из фрагментарных свидетельств. Скелет на этой иллюстрации воссоздан из разрозненных костей и используется как каркас для окружающего силуэта. (Из Masauji Hachisuka, The Dodo and Kindred Birds; or, The Extinct Birds of the Mascarene Islands, London: H. F.& G.Witherby, Ltd., 1953.)

Намереваясь дискредитировать Дарвина, Оуэн написал длинную анонимную рецензию на «Происхождения видов…», которая была опубликована в 1860 г. в «The Edinburgh Review», и которая была, по словам Дарвина «чрезвычайно злостная, умная, и, боюсь, … весьма разрушительная. Он неверно цитирует некоторые фрагменты, изменяя слова внутри кавычек. Потребуется затратить много времени на её изучение, чтобы целиком оценить всю горечь множества замечаний, направленных против меня».^>{94}

По мере того, как научное сообщество всё больше принимало теорию Дарвина, Оуэн несколько изменил свою позицию. Хотя он и отвергал доктрину Дарвина до самого конца, но признал точность её основ, заявляя, что он был первым, кто отметил справедливость принципа, на котором она основывалась. Само собой разумеется, эти два человека никогда больше не были близки.

С другой стороны, Стрикланд изначально встал на сторону Дарвина, поддерживая мнение о том, что додо выглядит, словно утёнок, внезапно раздувшийся до огромных размеров; это он интерпретировал следующим образом: «додо представляет нам один из тех случаев, примеров которых много у нас в Зоологии, когда вид, или же часть органов вида постоянно остаётся в недоразвитом или инфантильном состоянии».^>{95}

Чтобы подкрепить свою точку зрения, Стрикланд привёл другие примеры неотении, в том числе «вечного сосунка» гренландского кита и протея, микроорганизм[26], которого Стрикланд назвал «вечным головастиком». Аналогичным образом додо был бы «вечный птенец… покрытый пухом вместо перьев, и с крыльями и хвостом, настолько короткими и слабыми, что они совершенно непригодны для полёта».^>{96}

Но Оуэн в заключительной части «Биографии додо» обратился к тем, кто, подобно Стрикланду, упомянул недоразвившиеся органы, необходимые для эволюции, взяв на себя роль «очернителей Бюффона».^>{97}

Оуэн высмеивал выкладки Стрикланда, процитированные выше, а затем спросил, что очернители Бюффона могут предложить вместо его теории по вопросу о происхождении додо. Отвечая на это, Стрикланд утверждал, что: