Все реки текут - 2 - страница 5

Адам решил сказать ей все, что он думает по поводу ее не слишком пристойного поведения: Эмма не аборигенка необразованная и дикая, она довольно молодая еще девушка, которая и читать и писать умеет, а поведение ее крайне вульгарно; может быть, она сама этого не понимает — так тем более необходимо сказать! И пока Эмма возилась со стеклом, размазывая по нему тряпкой грязные полосы — нет чтобы взять старые газеты и протереть стекло насухо, — Адам похмыкал в кулак и осторожно спросил:

— Эмма, не лучше ли протереть окно чистой тряпкой или взять старые газеты или оберточную бумагу? А то, я вижу, у вас не совсем получается…

Эмма обернулась к нему и усмехнулась, обнажив свои большие белые зубы:

— Много ты понимаешь, Адам. Наверное, мне виднее?

Адам помолчал, немного смутившись, но все же решил идти до конца и высказать все, что он думает.

— Эмма, мне думается, не следует вам в присутствии посторонних так высоко задирать подол…

Девушка замерла, а потом расхохоталась:

— Это кто, это ты посторонний? Вот новости!

— Но я все же… — Адам замялся и почувствовал, что начинает краснеть. — Я все же в некотором роде мужчина, и в моем присутствии вам не следует…

Эмма прервала его, посмотрев на Адама с крайним изумлением:

— И что же мне не следует в присутствии «в некотором роде мужчины»? — В ее голосе слышалась явная насмешливая издевка.

— Не надо так высоко задирать подол! — выпалил Адам.

Эмма бросила тряпку в таз, так что грязные брызги разлетелись во все стороны, и подошла к Адаму, стоявшему посреди комнаты с красными от смущения щеками и ушами. Она заглянула в его глаза, и Адам понял, что Эмма просто дразнит его и ей это доставляет явное удовольствие.

— А чем тебе не нравятся мои ноги? Может быть, тебе не по нраву мои чулки, так можешь купить мне новые, я тебе разрешаю.

— Эмма, я не буду покупать вам чулки, — снова смутился Адам.

— Почему же? Купи недорогие, какие тебе понравятся, а эти мы прямо сейчас выбросим. — И Эмма тут же стала стягивать с одной ноги чулок.

— Что вы делаете! Прекратите! — закричал Адам.

Эмма почти сняла чулок, обнажив свою полную белую ногу, и погладила по своей коленке ладонью:

— Опять не нравится?

— Это вульгарно! Я пожалуюсь хозяйке. — Адам отвернулся и отошел в угол комнаты, повернувшись к девушке спиной.

— А я-то подумала, ты настоящий мужчина, а ты еще маленький мальчик. Хотя вроде бы уже книжки про любовь начал читать, — кивнула она на томик стихов. — Я тоже когда-то читала… про любовь, — вздохнула она. — А теперь приходится работать…

— Вот и работайте, — пробормотал Адам, все так же уткнувшись лицом в стену и не оборачиваясь.

— Работать два раза в неделю в одном милом заведении. По ночам работать, — многозначительно добавила она.

Адам от удивления повернулся и посмотрел в ее насмешливые черные глаза, в которых прочел глубоко спрятанную грусть. Эмма все так же улыбалась, блестя большими белыми зубами, пряди ее каштановых волос завитками падали на лоб. Она стояла, уперев кулаки в бока, юбка все так же была заткнута за пояс, одна нога без чулка.

— А в каком заведении? — наивно спросил Адам.

— Только ты порядочный мальчик, я надеюсь, ты не скажешь хозяйке пансиона? — понизила голос Эмма и добавила почти шепотом: — В ве-се-лом заведении. — И один глаз ее подмигнул словно сам собой.

— Так вы там… работаете, — протянул Адам разочарованно.

— Да, Адам. И к нам многие ходят из вашего колледжа. А тебя не видно. Почему? Почему бы нам не встретиться? Не здесь, а… ночью?

— Эмма! — вскричал он, сам не зная, что он хотел ей сказать. Он задохнулся от возмущения, его золотисто-коричневые глаза с изумлением смотрели на эту взрослую девушку, которая занимается втайне от хозяйки столь непристойным делом.

— Что «Эмма»? — передразнила его девушка. — Или я тебе совсем не нравлюсь? Или ты хочешь меня поцеловать прямо здесь? — сощурилась она в ухмылке.

— Эмма, прекратите!

— А я ничего не начинала. Ты первый стал ко мне приставать. Чулки ему мои не понравились! Или, может быть, я ошибаюсь?

Адам ничего больше не смог сказать, он опрометью бросился вон из комнаты. И после этого Адам всячески старался избегать Эмму. Лишь постучится она в его комнату, чтобы подмести или в очередной раз помыть окно, Адам тут же выскальзывал из комнаты, стараясь не встретиться с нею взглядом и не видеть ее иронично-презрительную усмешку. А Эмма притворно громко вздыхала, и этот вздох словно говорил Адаму: когда же наконец он образумится и обратит на нее внимание?