Высокие звезды - страница 45

— Когда?

— Я задумала, что если ты вернёшься живая и здоровая, то не стану упрекать тебя в безрассудстве. Надеюсь, ты не предлагала дону Диего ехать в Санта-Риберру?

Марианна прикинула в уме, расскажет ли сеньор Кортес своей госпоже о том, что они навещали селение.

«Нет, не расскажет», — решила девушка.

— Что ты, мама, мы поехали к ручью, а там я намочила платье. Мне пришлось повесить его сушиться, и поэтому вернулись так поздно.

Глаза сеньоры де Суэро округлились от удивления. И Марианна уже покаялась в душе, что так опрометчиво сообщила матери часть правды.

— И что вы там делали? — с дрожью в голосе осведомилась донна Мария.

— Я спала, а дон Диего рассматривал пейзажи.

— Твоё платье сушилось, а ты спала?

— Мама, неужели ты думаешь, я могла себе что-нибудь позволить с доном Диего? — Марианна рассмеялась, но тут же, поймала себя на том, что недостаточно точно выразила свою мысль. — Я вообще ни с кем себе ничего не позволяю.

— Меня волнует не это, меня волнует твоё поведение: как ты могла позволить себе такую вольность? Если бы не благородство дона Диего…

— Мама, перестань, — воскликнула Марианна, — мне уже надоели напоминания о благородстве нашего управляющего. Никакой он не рыцарь, а самый обыкновенный мужлан.

— Какие слова ты говоришь? — возмутилась донна Мария.

— Какие знаю, такие и говорю.

Сеньора де Суэро едва сдержала злость.

— Ну, почему мы с тобой ссоримся, дорогая? Неужели нельзя сказать друг другу пару ласковых слов и наконец-то понять, кто из нас чего хочет?

— Хорошо, я буду говорить спокойно, — Марианна несколько раз глубоко вздохнула, затем, и в самом деле спокойно произнесла, — я могу сказать тебе одно, мама: замуж в ближайшее время я не собираюсь. Пойми, я сама должна понять, что мне больше не стоит жить одной.

Донна Мария помолчала, затем произнесла:

— Хорошо, я не буду сама заводить об этом разговор.

— Но ты должна пообещать мне…

— Что, мама?

— Изменить своё поведение.

Марианна рассмеялась.

— Не могу же я, согласись, поменять цвет своих глаз, цвет волос… не могу же я стать выше или ниже, чем родилась? Ты сама, да и отец, виноваты в том, что я такая есть.

— Мне тоже иногда хочется чего-то другого, — улыбнулась донна Мария, — но каждый человек должен уметь сдерживать себя.

— Если бы я не сдерживала себя, — дочь сжала руку матери, — то на твоих глазах не высыхали бы слёзы.

И дочь, и мать рассмеялись.

— Ну вот, видишь, можно же поговорить вполне миролюбиво.

Донна Мария поднялась и прошлась по гостиной. Она взяла из высокой хрустальной вазы большое спелое яблоко и разрезала его ножом, но не как обычно — вдоль, а поперёк. А затем, сжав плод в руке, показала срез дочери.

— Что ты тут видишь?

— Звезду.

— Да, звезда с пятью лучами. В каждом из них находится по семечку. А теперь скажи мне, какой плод более человечен: слива, вишня, гранат или яблоко?

Марианна задумалась. Это напоминало ей детскую игру, и она вновь почувствовала себя маленькой.

— Наверное, всё-таки яблоко.

— Почему?

— О нём написано в Библии…

— И поэтому тоже, но есть что-то ещё. Подумай.

Марианна наморщила лоб, затем подошла к матери и взяла другую половинку плода.

— Не знаю, но мне как-то очень странно смотреть на этот срез яблока. Я никогда не резала их поперёк и даже не знала, сколько внутри косточек.

— Их ровно пять. Странное число, неправда, ли?

— Пять, пять, пять, — повторяла Марианна.

— Это, в самом деле, число человека. У него две руки, две ноги, голова…

— Да, мама, это маленький человечек. Он стоит, широко расставив ноги, воздев к небу руки, запрокинув голову.

— Так теперь ты понимаешь, дорогая, почему именно яблоня росла в райском саду?

— Да, — задумчиво промолвила Марианна, — я помню и про Адама, про Еву, про змея-искусителя. Это он научил праматерь попробовать плоды добра и зла. Она откусила и прозрела первой. А затем и Адам попросил кусочек. Она дала ему попробовать, и тут они поняли, что на них нет одежд.

— Вот-вот, — немного нравоучительно сказала донна Мария.

— И бог выгнал их из рая. И чтобы они не могли вернуться туда, поставил у ворот ангела с мечом. А люди, придя на землю, в память о прежней своей райской жизни посадили яблоню.