Высокие звезды - страница 6
— Привет, — коротко бросил Хуан Гонсало, не давая пока выхода своей злобе.
— А-а, а вот и мой младший братишка, — широко раскинул руки старший брат Мануэль. — Ты зря на него сердишься, Санчо, нужно же кому-то работать в поле. Лучше поблагодари его.
— Спасибо! — в издевательски низком поклоне склонился Санчо. — Не знаю, что бы мы без тебя делали.
— Что с отцом? — юноша подошёл к повозке и посмотрел на спящего сеньора Ортего.
— Спит, — недовольно бросил Санчо.
— Вы, наверное, опять пили вместе с ним?
— Он пил сам по себе, мы сами по себе. У нас свои деньги, а у него свои.
— Откуда у вас деньги на выпивку?
Тут Санчо замялся и посмотрел на Мануэля, чтобы тот, как старший, объяснил младшему брату, откуда у них появились деньги на выпивку.
— Мы кое-что продали.
— Что?! — выкрикнул Хуан Гонсало.
— А это не твоё дело.
— Всего лишь полмешка зерна, — сплюнул себе под ноги Санчо.
Сеньор Ортего что-то пробормотал и заворочался на соломе.
— Отец! — воскликнул Хуан Гонсало.
Сеньор Ортего открыл глаза и улыбнулся:
— А, это ты, Гонсало?
Затем он сел и осмотрелся.
— Что, мы едем, в Санта-Риберру?
— Нет, мы оттуда возвращаемся, отец, — немного заискивающе ответил Санчо.
— Что мы там делали?
— Немного веселились.
— А-а, теперь вспомнил.
Сеньор Ортего спустил ноги на землю, встал и потянулся.
— Ну вот, мы почти что дома.
— Отец… — с горечью сказал Хуан Гонсало.
— Не надо сердиться на меня, сын.
— Я не сержусь, отец.
— А я вижу, сердишься. И правильно делаешь, негоже мужчине напиваться, когда в доме полно работы. Но и ты должен понять меня.
— Но почему они пьяны? — спросил юноша.
— Они непутёвые, — махнул рукой отец, — вся моя надежда только на тебя.
— Конечно, он у нас любимчик, — недовольно буркнул Санчо.
Мануэль поддержал его:
— Да, Хуан Гонсало, всё лучшее всегда доставалось тебе.
— Не ссорьтесь, дети, — попробовал помирить их сеньор Ортего, — идёмте лучше в дом.
Вновь заскрипели колёса повозки, вновь мужчины двинулись по дороге.
— Ты работал в поле? — виновато спросил сеньор Ортего.
— Да, отец, я хочу очистить от камней ещё одно поле, у самого ручья. Там хорошая земля и пару лет мы сможем получать неплохой урожай.
— Я тоже когда-то мечтал возделать эту землю, — отец наморщил лоб, — но потом… — он замялся, — всё как-то руки не доходили.
Мануэль и Санчо немного поотстали, чтобы ни отец, ни младший брат не слышали их разговора.
— Ты знаешь, — говорил Санчо, — мне не нравится, как отец ублажает, Хуана Гонсало.
— А что тут странного, ведь он младший сын.
— Да, но ты подумай, Мануэль, ведь старику может стукнуть в голову всё оставить младшему брату, а мы останемся с тобой ни с чем.
— Ничего, — засмеялся Мануэль, — я найду способ заставить его поделиться с нами. Что бы ты предпочёл, Санчо, кусок земли, на которой нужно вкалывать или кошелёк с деньгами?
— Конечно же, кошелёк, — рассмеялся Санчо.
— Ну, так вот, мы и скажем нашему брату: можешь забирать землю себе, а нам заплатишь деньгами.
— Да, мы с тобой заживём как помещики. Он будет обрабатывать нашу землю, а мы — получать за неё деньги.
— Говори потише, а то чего доброго услышит… А всё-таки зря мы с тобой сегодня так много выпили.
— Да я же тебе с самого начала говорил, пошли к девочкам.
А отец и младший брат в это время говорили о видах на будущее.
— Я думаю, если нам удастся выгодно продать урожай, — убеждал отца Хуан Гонсало, — то мы сможем купить хорошие семена, и на следующий год урожай будет ещё лучше.
— С каких это пор земледельцы покупают семена? — недоумевал сеньор Ортего, привыкший жить по старинке. — Всегда сеяли своими.
— Да, но это лучшие сорта. Я говорил с нашими соседями и понял, так можно добиться большой выгоды.
— Я уже ничего в этом не понимаю, — махнул рукой сеньор Ортего. — Ты прости меня, сын, что я так говорю, но меня больше интересует кружка вина, чем все эти разговоры об урожае. Всегда надеешься на лучшее, а получается как нельзя хуже. Я уже не верю в счастье.
— Нужно же на что-то надеяться, отец, верить, что завтра станет лучше, чем сегодня!
— Нет, это не по мне, я свою жизнь прожил.
— Вы ещё способны на многое, отец.
— Нет, теперь вся надежда на тебя.