Взаимоотношения И. В. Сталина и Мао Цзэдуна глазами очевидца - страница 5

В ходе беседы в политбюро ЦК ВКП(б) с делегацией КПК во главе с Лю Шаоци, Гао Ганом в Москве в июле 1949 г. подобные вопросы вновь поднимались. Сталин тогда сказал: «Китайская делегация заявляет, что Коммунистическая партия Китая будет подчиняться решениям Коммунистической партии Советского Союза. Это кажется нам странным. Партия одного государства подчиняется партии другого государства. Такого никогда не было, и это непозволительно. Обе партии должны нести ответственность перед своими народами, взаимно совещаться по некоторым вопросам, взаимно помогать друг другу, а при возникших трудностях тесно сплачивать обе партии — это верно. Вот сегодняшнее заседание Политбюро с вашим участием явилось одной из форм связи между нашими партиями. Так и должно быть».

Участник этой беседы, представитель Москвы в ЦК КПК И. В. Ковалёв стенографически записал следующие слова Сталина: «Мы весьма вам благодарны за такое уважение, однако нельзя воспринимать некоторые мысли, которые мы высказываем, как указания. Можно сказать, что это своего рода братские советы. И это не только на словах, но и на деле. Мы можем вам советовать, но не указывать, так как мы недостаточно осведомлены о положении в Китае, не можем сравниться с вами в знании деталей этой обстановки, но главное — не можем указывать, потому что китайские дела должны решаться целиком вами. Мы не можем решать их за вас».

И далее: «Вы должны понять, продолжал И. В. Сталин, важность занимаемого вами положения и то, что возложенная на вас миссия, имеет историческое, невиданное ранее, значение. И это отнюдь не комплимент. Это говорит лишь о том, насколько велика ваша ответственность и историческая миссия».

Видимо, китайским историкам и нашим китаеведам ещё придётся уточнять подлинную позицию китайских товарищей в тот период.

Особого внимания заслуживает изучение подходов Мао Цзэдуна, руководства КПК к оценке роли Сталина после ⅩⅩ съезда КПСС (февраль 1956 г.). В этом вопросе есть два аспекта.

Первый. Мао Цзэдун и его соратники, местные партийные кадры, кто с меньшей, кто с большей долей искренности — не принимали отрицательных оценок Москвой роли Сталина. Мао Цзэдун как лидер партии на самых первых беседах с советскими представителями, на которых я присутствовал, сразу сформулировал концепцию «30 и 70 процентов» (30 % у Сталина — ошибки, 70 % — заслуги).

А вот как вела себя официальная пропаганда Пекина. Первой реакцией ЦК КПК на критику культа личности Сталина на ⅩⅩ съезде была редакционная статья органа ЦК КПК газеты «Жэньминь жибао» «Об историческом опыте диктатуры пролетариата». В ней, в частности, говорилось, что «И. В. Сталин творчески применял и развивал марксизм-ленинизм», что «в борьбе за защиту ленинского наследия от врагов ленинизма — троцкистов, зиновьевцев и других агентов буржуазии — он выражал волю народа, был достойным и выдающимся борцом за марксизм-ленинизм»[8].

Семь месяцев спустя, 29 декабря 1956 г. (после польских и венгерских событий) «Жэньминь жибао» снова опубликовала редакционную статью в защиту Сталина «Ещё раз об историческом опыте диктатуры пролетариата», которая была написана ещё жёстче, конфронтационно. Обе статьи являлись итогом расширенных заседаний политбюро ЦК КПК по вопросам критики в СССР Сталина и решений ⅩⅩ съезда. На совещании в Чэнду в марте 1958 г. Мао Цзэдун говорил: «Хрущёв одним махом покончил со Сталиным. В китайской партии большинство выразило несогласие. Мы должны преклоняться перед Марксом, Энгельсом, Лениным, Сталиным. Да и почему не преклоняться перед ними, если истина в их руках?»[9].

Споры с китайцами об оценках Сталина, начавшись с 1956 г., продолжались на протяжении всей так называемой «большой полемики» 60‑х годов. Причём Пекин неизменно выступал в роли защитника Сталина.

В беседе в Кремле с A. A. Громыко 19 ноября 1957 г.