Я слышу все… Почта Ильи Эренбурга 1916 — 1967 - страница 62

Затем суровые уроки войны произвели серьезный отбор среди наших руководителей, горловых, живших прошлой славой, и выдвинуть на их место действительно талантливых огневых[330]. А огневы, став во главе наспех обученных полков, сумели отбить те области, которые горловы не смогли даже защитить, командуя кадровыми солдатами.

Немцы, хвалившиеся, что их искусство и техника способны творить чудеса, были побиты в первую очередь качеством, а затем уже количеством техники прежде искусством стратегии и тактики, а затем уже энергией удара многомиллионных масс, развязанной этим искусством. Количественный перевес решил дело во Франции, но под Москвой и Сталинградом его не было. Решающим здесь был технический и особенно организационный гений, создавший катюшу и 34-ку[331], план битвы и его осуществление.

Советские интеллигенты, одетые в мундиры, сумели в самом искусстве войны победить потомственных немецких мастеров. Этим они заслужили офицерские и генеральские погоны. И глубоко не случайно т. Сталин говорил о руководящей помощи интеллигенции народу. Заслуженный авторитет и признание интеллигенции народом, как своего руководящего слоя, был внешне выражен введением различных знаков, отражающих общественную иерархию, и в невоенных областях государственного строительства. Т. о., руководящий слой нашего общества превращается в слой руководителей, связанных ежели не всегда честью мундира, то зато возникшей уже в жизни поговоркой «образование не позволяет», аналогичной noblesse oblige[332].

На заре большевизма сложилась обстановка, которую Ленин охарактеризовал так: чем уже будет круг руководителей-подпольщиков, тем шире будет масса, которую они за собой поведут (нужна цитата). В современной исторической обстановке существует сходное противоречие. Чем выше мы подымем над народом вышедшего из него офицера, интеллигента, учителя, тем быстрее он сумеет стать достойным своего положения, и тем быстрее наш народ, имея перед собой живой пример и правильно направляемый, сам приблизится к его уровню и в конечном счете подымется до него. Именно таким путем, через диалектический спор, через развитие сохраняющихся при социализме противоречий между физическим и умственным трудом, городом и деревней — эти противоречия будут устранены, и мы придем к коммунистическому обществу.

Осталось сделать бесконечно много, но перспектива ясна, и она вдохновляет советских людей.

Гв<ардии> м<ладший> л<ейтенант> Г.Померанц.

Впервые — Б.Фрезинский. Как это было // ВЛ, 1995, №5. С.ЗЗЗ-335. Подлинник — ФЭ. Ед.хр.2060. Л.1–4. Григорий Соломонович Померанц (р. 1918) — литератор; в его книге «Записки гадкого утенка» говорится, что именно рост армейского антисемитизма, травмировавший автора, послужил толчком к написанию статьи и письма к ИЭ: «Править должны те, кто возвышается над национальными предрассудками… Я горел своей идеей просвещенной и просвещающей диктатуры и написал в этом духе целый трактат, который непременно нужно было кому-нибудь послать, хоть на деревню дедушке. Подходящим адресатом показался Эренбург… Эренбург не ответил на мое письмо».

<Из Ленинграда в Москву;> 7 января 1945

Многоуважаемый Илья Григорьевич!

Я рискую обратиться к Вам с назойливой просьбой, несмотря на то что Вы крайне загружены работой.

Наверное, Вы помните, что когда-то — давно, давно, до войны — Вами было обронено чрезвычайно для меня значительное слово о моей книжечке «Разлука»[333].

Может быть, это и не повод для обращения к Вам. Настоящий повод заключается в следующем: нет в Советском Союзе писателя, мнение которого было бы для меня дороже, чем Ваше[334].

Если бы Вы смогли найти время для того, чтобы прочитать два моих рассказа и написать мне хотя бы открытку о них, я был бы бесконечно Вам благодарен.

Ради бога простите меня за беспокойство

Рассказы отправляю заказной бандеролью

Впервые. Подлинник — ФЭ. Ед.хр.1910. Л1. Израиль Моисеевич Меттер (1909–1996) — прозаик.

<Из действующей армии в Москву;> 9/1 1945

Дорогой Илья Григорьевич!

Я не извиняюсь в том, что только сегодня пишу Вам, хотя Ваша статья