За огнями маяков - страница 24

— Боксерский значок. Знаешь, что такое бокс?

— У, это когда дерутся!

— Да ты все знаешь! Правильно: это когда тебя учат драться, и потом ты побеждаешь.

— Саня, этот значок означает, что у Олега первый разряд по боксу. Олег — боксер первого разряда.

— А потом будет второй?

Леночка прыснула со смеха.

— Третий и второй у него уже были. Первый — самый высокий. Выше только мастер спорта.

Саню еще интересовали блестящие пуговицы на кителе, он даже потрогал их, и Олег объяснил, что они хромированы, то есть покрыты хромом. Есть такой блестящий металл… Санины глаза были полны любопытства, и Олегу это было занятно.

Самовар между тем вскипел, и чай был заварен, и заварной чайник поставлен сверху. Самовар принесли в горницу.

Леночка расставляла на столе блюдца и чашки, мама резала куличи и приглашала к столу. В одной из тарелок были крашеные яйца, в другой — соленые огурцы только что из кадушки. Рассол так и стекал по бокам, от этого они блестели. Олег не пробовал куличей, хоть, кажется, не впервые услышал такое слово. Вкус был непередаваем. Во рту таяли! Леночка угощала, подкладывала новые кусочки…

Из-за стола встали все втроем, поблагодарили маму и стали собираться в кино. Вместе с ними вдруг зашёбутился и белоголовый Саня. Мама стала отговаривать, обещала взять с собой, когда пойдут вместе с папой, но он не хотел расставаться со своим новым знакомым, стал настаивать, чтобы его взяли с собой. Натягивал уже на себя куртку, вязаную шапочку. Олег вспомнил, как до войны еще старшие братья, уходя в кино, чтоб не связывать себя по рукам, не брали его с собой, сколько ни просился, а ему так хотелось идти вместе с братьями!

— А что, Лена, ну, и возьмем, — кивнул Олег на суетившегося ее братца.

— Зачем баловать? — она возразила.

— Да я ведь не часто у вас бываю, а ему охота со мной.

— Так идет «Серенада солнечной долины» — что он поймет?

Веский Леночкин довод поддержала и мама:

— Ничего не поймет. Будет вам только обузой.

— А в «Иделе», кажется, идет «Подвиг разведчика», — предложил Олег.

— И тоже он не больно что поймет…

— Мал ты еще, Саня. Подрасти тебе надо, — посочувствовал Олег и погладил его белую голову.

— А я все равно пойду, — Саня заупрямился и не сдавался.

— Ну, что же. Тогда придется идти на «Подвиг разведчика», — Олег наконец принял решение. — Все равно что-нибудь поймет и запомнит.

Счастливое Санькино лицо надо было видеть! Шел он посередине, держался за руки Олега и Леночки, иногда ради озорства повисал на их руках и делал гигантские шаги.

В «Иделе» точно шел «Подвиг разведчика». Сеанс только что начался, пришлось купить билеты на следующий. Беседуя о том, что «Серенаду» тоже видели, вспоминая ее содержание, обошли весь парк и вышли к высокому берегу Белой.

— А знаешь, Лена, актриса эта в «Серенаде», говорят, была любовницей Гитлера…

— О, не слыхала я…

— Олег, погляди, вон идет пароход! — Саня встрял в разговор. — Погляди, он белый какой! Ну, погляди!

— Да, белый, только что выкрашенный… И вышла она за него замуж, и ушла вместе с ним из жизни, — договорил, провожая глазами следы на воде от колесных лопастей парохода. И с улыбкой обернулся к ней и продолжил: — Так, выходит, что любила его.

— Любила? Может, ее заставили?

— Гляди, гляди, Лена, какой он белый и чистый-чистый! И блестит! — Саня наблюдал за пароходом и не отставал от Олега и Леночки. — И люди там, много их там, глядите…

— Кто знает, добровольно или нет… — Она смотрела на пароход с множеством народу на нем, особенно на верхней открытой палубе. Шел он вниз по реке, на излучине скрылся за поворотом — там была главная пристань. Он так и сказал Сане, обратившемуся к нему с вопросом. Постояли, любуясь заречными далями. Пораженный величием картины, притих и Саня. Похоже, такое он видел впервые. Они пошли по берегу дальше. Вышли к парку имени Крупской и опять — на высокий берег, где виден автогужевой мост и уходящая в даль дорога. Опять это заречье с заманчивыми далями — и как же сверху все это смотрится! Стояли, зачарованные зрелищем. Заметил, что на этом вознесении над раскинувшейся внизу долиной, потрясенный увиденным, умолкает и пятилетний Саня, не находит слов для выражения этого своего состояния.