За семью печатями - страница 8
В 1719 году в Рим приехал московит капитан Юрий Кологривов, один из порученцев Петра. Царь направил капитана в Италию не по бог весть какому интересному делу: досматривать, как ведут себя там — не лодырничают ли, не шумствуют ли — посланные в Рим для обучения русские недоросли. Но Петр редко ограничивался одним поручением: у человека две руки, может делать и несколько дел сразу. Так и тут, на Кологривова было возложено, кроме сего: доглядывать, нельзя ли где купить какой-нибудь ценный антиквитет[3] — красивую древнюю статую, бюст, рельеф, подобный тем, коими были щедро украшены покои европейских дворцов и замков. Ежели таковой представится, купить оный, но при сем паче зеницы ока беречь цареву копейку и тщиться заполучить означенную редкость елико можно дешевле.
Юрию Кологривову повезло: едва прибыв на место, он случайно наткнулся на человека, только что вырывшего из земли великолепное изваяние. Казалось бы — полная удача. Но скоро капитану пришлось вспомнить бабкину присказку: «Вот это хорошо! Хорошо, да не дюже... Ну, значит худо? Худо, да не горазд...»
Было одно обстоятельство, которое умерило радость сметливого Петрова посланца. Незадолго до его приезда повелитель Рима, наместник божий на земле папа Климент XI, в миру Джованни Альбани, наложил категорический запрет на продажу иностранцам добытых в Италии древностей. Папа был признанным знатоком искусств, их покровителем. Это он основал в Болонье знаменитую Академию художеств. Это он платил большие деньги ученому-востоковеду Ассемани за таинственные рукописи для ватиканской библиотеки. Сердце его обливалось кровью при виде того, как великие сокровища древнего Рима уплывают за границу; пройдет немного времени, и Италия распродаст иноземцам все свое славное прошлое; мода на прекрасные антики растет с каждым днем. С папским запретом и столкнулся посланец Петра.
Казалось бы, худо! Но прикинув все, Кологривов решил: «Худо, да не дюже!»
Верно, строгий указ затруднял приобретение статуи, но он же сбил цены на рынке: не каждый любитель решится купить запрещенный товар, чтобы контрабандой увезти его в свою страну. Спрос резко упал, и простодушный римский «счастливчик», добывший статую, оказался перед перспективой остаться навсегда собственником мраморного кумира, голодать, любуясь на его великолепие. Так не лучше ли продать находку из-под полы, хотя бы и подешевле, если найдется сумасброд или ловкач, который надеется похитить каменную сабинянку под носом у таможенников папы?
Кологривов связался с продавцом, и в марте 1719 года от него в Петербург полетело) письмо:
«На сих днях купил я статую марморовую Венуса, старинная, найдена с месяц; как могу, хоронюся от известного охотника и скультору вверил починку ее; не разнит ничем от Флоренской славной (Кологривов подразумевает знаменитую «Венеру Медичи». — Авт.), но еще лучше тем, что сия — целая, а Флоренская изломана во многих местах; у незнаемых людей попалась, и ради того заплатил я за нее сто девяносто шесть ефимков, а как бы купить иначе, скультор говорит — тысяч десять и более стоит; только за то опасаюсь — о выпуске, однако уже она Вашего Величества и ещё будет починки кругом ее месяца на два...»
Вот, по-видимому, все и хорошо... Хорошо, да не совсем!
Кологривов недаром «опасался о выпуске, о разрешении на вывоз статуи за границу, Климент XI оказался упрямым человеком. Он твердо стоял на своем, не желая сделать исключение даже для государя, бывшего в те дни притчей во языцех всей Европы: закон есть закон! Северный монарх купил статую? Что же, пусть владеет ею здесь, на месте; вывозить ее за рубеж нельзя!
Плохо, очень плохо! Но и на этот раз хитрец Кологривов имел основание пробурчать себе под нос: «Плохо, да не горазд!»
Теперь уже трудно установить, самому ли капитану, или кому-либо из более опытных дипломатов русского посольства при папском дворце пришла в голову эта мысль, но надо признать — задача была решена гениально.
В те годы русские только что овладели Прибалтикой.
В столице Эстляндии Ревеле, в пригородном монастыре, они нашли обретавшуюся там в жалком забвении славную католическую святыню — мощи святой Бригитты, «просветительницы эстов», как ее именовал Рим.