Заметки о японской литературе и театре - страница 7

стр.


Неужто буду только угасать,Асасимо-но
Как поутрукэну бэку номи я
Белоснежный иней?токи наси-ни
И без срока тосковать по милой,омоиватараму
Обрывая жизни этой нить?ики-но о-ни ситэ

(XII — 3045)


Как эта белая роса,Юбэ окитэ
Что упадет вечернею порою,асита ва кэнуру
А поутру исчезнет, -сирацую-но
Так и я…кэнубэки

(XII — 3039)


Как выпавшая белая роса,Оку цую-но
Могу исчезнуть так же я…кэнубэки вага ми

(XII — 3042)


Но все же и буддизму принадлежит доля участия в создании этих образов. Разница лишь в том, что художественная система народной песни опирается на представление о тождестве природы и человека. Буддизм же внес в поэзию новую основу: идею бренности, тщеты всего земного. В результате одни и те же образы из конкретных постепенно превратились в отвлеченные символы. Слова как будто остались прежними, но начали звучать в ином ключе:


Жизнь, как роса…Оку цую-но иноти

(IV — 785)


Словно пена на воде,Минава насу
Жизнь мгновенна и хрупка…мороки иноти

(V — 902)


Выраженное в некоторых песнях желание покинуть этот мир, возможно, тоже в известной степени подсказано буддизмом.


Не лучше ли исчезнуть навсегда,Сирацую-но
Как исчезает белая роса…кэ ка мо синамаси

(X — 2254, 2256, 2258)


И пускай теперьОку цую-но
Жизнь растает, как роса…кэнаба кэну бэку

(XIII — 3266)


Появился даже постоянный эпитет: "словно поутру роса, быстро исчезающая жизнь".

Разумеется, трудно выявить какую-то градацию и отнести часть образов к буддийским, а часть к традиционным. В сложном процессе трансформации средств художественной выразительности имело место, вероятно, взаимовлияние и взаимопроникновение элементов и народной поэзии, и буддизма. Под влиянием последнего изменилось не только функциональное значение и содержание отдельных образов, но и их символика. Так, яшмовая или жемчужная нить отождествлялась ранее с представлением о чем-то длительном, бесконечном. В первоначальном смысле она служила порой символом верности в любви:


Но не выполнен обет,Тама-но о-но
Данный мною и тобой,таэдзи и имо-то
Что не будет никогдамусубитэси
Рваться яшмовая нить…кото-ва хатасадзу

(III — 481)


Буддизм же, окрашивающий все в грустные, печальные тона, вводит в поэзию образ рвущейся нити ("Этот бренный мир, не всегда ли ты таков? И в мыслях вижу: рвущаяся нить, с которой падает нанизанная яшма…", VII — 1321). Он становится выражением идеи непрочности, символом недолговечности жизни, т. е. происходит полное, контрастное изменение символики.

Вот отрывки из народных песен западных и восточных провинций:


Чем никчемно, так, как я,Наканака-ни
Человеком в мире жить,хито то арадзу ва
Лучше куколкой мне статькувако-ни мо
Шелковичного червянарамаси моно-о
С жизнью краткою, как яшмовая нить.тама-но о бакари

(XII — 3086)


Встретишься с любимой моей —Аэраку ва
Миг недолог, словно яшмовая нить,тама-но о сикэ я
А полюбишь — так навеки,коураку ва
Как над ФудзиФудзи-но таканэ-ни
Падающий снег…фуру юки насу мо

(XIV — 3358)


Любопытно, что данный образ вернулся в народную поэзию уже в новом толковании, хотя в той же XII книге и в ряде других его можно встретить и в старом значении:


Как яшмовая нить,Тама-но о но
Жизнь длинная…нагаки иноти-ва

(XII — 3082)


В поэзии "Манъёсю" употребляется часто эпитет "уцусэми-но" — применительно к миру, человеческой жизни, человеку. Существует мнение, что значение "бренный" этот эпитет приобрел позднее.

Из материалов, приводимых филологом Кэйтю, выясняется, что "уцусэми" называли особую породу недолговечных цикад, которые, рождаясь весной, умирают летом, а рождаясь летом, умирают осенью. Вероятно, вначале данный образ использовался в качестве конкретного сравнения жизни человека и недолговечной цикады — для народной поэзии характерно обращение к природе и конкретность образов. Буддизм же в дальнейшем придал такому сопоставлению характер отвлеченного эпитета — "бренный, непрочный" и перенес это представление на все земное.

Не без влияния буддизма появились и постоянный эпитет человека "невечный" ("цунэнарану"), и выражение "коно ё", или "ёнонака" (синоним "коно ё" букв. "этот мир"), обычно применяющееся в значении "бренный, суетный, пустой мир".