Замуж за барристера - страница 23

И какое Элизабет было дело до любовных похождений этого человека?

— Я никому не скажу о том, что услышала сегодня от вас, — торжественно пообещала она и коснулась губами отцовских пальцев. Почувствовала, как он свободной рукой гладит ее по голове, и добавила — мягко и проникновенно: — Только, пожалуйста, поверьте, что вы всем нам очень дороги. И мы предпочтем разделить с вами любые тяготы, нежели потерять вас или позволить вам страдать в одиночку. Я бесконечно признательна мистеру Риду за то, что он не оставил вас в беде: это характеризует его с самой лучшей стороны и как барристера, и как человека. Но все-таки не забывайте, что у вас есть и родные люди, которые любят вас всей душой и хотят, чтобы вы были счастливы!

— Я очень счастлив, дитя мое! — чуть сдавленно отозвался Томас Уивер и коснулся губами лба Элизабет. — Иметь такую дочь, как ты, — это благословение Господа, и я хочу для тебя только добра! Ты вольна принимать любое решение, какое сочтешь нужным, и я никогда не осужу тебя за него. Просто мне показалось… Впрочем, неважно. Мне хочется только, чтобы и ты нашла свое счастье, Лиззи, и, если это будет не мистер Рид, пусть так. Но, прости меня, я все же не упущу ни одного случая, чтобы замолвить перед тобой за него словечко.

Элизабет рассмеялась, вполне удовлетворенная и этим обещанием, и рассказом отца. Прежние беды показались наконец оставшимися далеко позади, и единственным, что теперь ее волновало, был момент возвращения мистера Рида в Кроукомб.

Элизабет очень надеялась, что это произойдет не позднее, чем через три-четыре дня. Но минуло две недели, а он так и не появился. И по всему выходило, что Эшли в его отношении все-таки был прав и что мистер Рид взялся за дело пригласившего его человека. Наверное, глупо было из-за этого расстраиваться — в конце концов, кто ей этот мистер Рид? — но Элизабет ничего не могла с собой поделать. После рассказа отца о его помощи она мысленно вознесла Энтони Рида на самый высокий пьедестал и первое время была почти уверена в том, что он невероятно благородный человек, пострадавший из-за чужой клеветы. Однако каждый новый обед без него все сильнее расшатывал эту уверенность, а периодические намеки Эшли на сорванный мистером Ридом солидный куш, к огорчению Элизабет, лишь подтверждал самые горькие ее догадки. И в конце концов она поняла, что ждать дальше не имеет смысла. Какое бы обещание мистер Рид не дал ее отцу, совершенно очевидно, что он предпочел ему собственное благосостояние. Вряд ли, наверное, его можно было за это осуждать, но справиться с разочарованием Элизабет никак не могла.

Ее задумчивый вид не остался незамеченным для родных. Отец, очевидно, предполагая, что ее встревожила его история, старался подбодрить дочь успокаивающими словами. Черити, учившаяся быть хозяйкой поместья, обращалась к Элизабет за советом по поводу и без повода. Эшли настойчиво звал кузину на тренировки, обещая сделать из нее первую леди-жокея. Элизабет забавлялась таким предложением, но от совместных прогулок не отказывалась, ведь они хоть ненадолго помогали приглушить непонятную тоску, поселившуюся в груди и терзающую день за днем.

Даже Эмили не осталась в стороне от всеобщей озабоченности, то читая вслух заданные ей на лето мисс Миллс книги, то заставляя Элизабет заниматься с ней музицированием, а то и вовсе теня сестру в магазины за всякой всячиной. Никогда раньше младшая мисс Уивер не была замечена ни в особом усердии в учебе, ни в любви к покупкам, а потому Элизабет отзывалась на ее просьбы с подлинным воодушевлением и благодарностью.

Вот и сегодня сразу после завтрака Эмили вдруг оказалось жизненно необходимо увидеть пасущихся жеребят, и Элизабет не нашла причины, чтобы отказать ей в сопровождении. На самом деле, что могло быть занимательнее, чем наблюдать за неловкими, неумелыми, но бесконечно милыми юными скакунами? Шустрые, тонконогие, озорные и непослушные, они стремились показать свою независимость и в то же время то и дело озабоченно оглядывались на мам, чем чрезвычайно трогали Элизабет, напоминая ей младшую сестру. Той не пришлось узнать материнской любви, и все нечастые проблески ее нежности были направлены на Элизабет или — еще реже — на мисс Миллс. Будь у Эмили другой характер, она, вероятно, замкнулась бы в себе в нежелании делиться с другими собственными чувствами, но, к счастью, Эмили родилась с открытой душой и веселым нравом, помогающими ей принимать мир таким, каков он был, и завоевывать сердца знакомых своей непосредственностью, доброжелательностью и дружелюбием. Элизабет всегда восхищалась ее решительностью и способностью видеть во всем хорошее, несмотря на то, что такие качества сестры зачастую доставляли всем им немало хлопот.