Застава в степи - страница 19
— Мичманку снять, угольник тельняшки отпороть, свисток передать мне. Получишь пятерку — приступишь к своим обязанностям. Вопросы есть?
— Есть. Чем же мне заниматься?
— У тебя вполне достаточно теперь свободных дней для изучения истории крейсера.
— Где же я эту историю возьму? В учебнике всего две строчки про «Аврору». И потом, может, я завтра получу пятерку.
— Свежо предание, — вздохнул Коля.
— А вот возьму и получу, — упрямо повторил Генка. — Что я, тупой, как бревно? Мне просто не хочется долго учить уроки.
— Вот, Синицын, так ты и не воспитал в себе силу ноли. А ведь мы об этом говорили еще три года назад. Помнишь?
Еще бы, разве можно забыть эту забавную историю с воспитанием воли. Было это еще в то время, когда мы, надрав носы, носили алые звездочки октябрят, а семиклассник Коля Попов в третий раз пришел к нам вожатым.
Ha сборе он сказал, что будет проводить беседу на тему о воспитании силы воли.
— Ну, что такое воля, вы все, конечно, знаете. У каждого из вас есть какие-нибудь недостатки. Наша с вами задача: найти их в себе и изжить…
Вожатый говорил о Зое Космодемьянской и Александре Матросове, об отважных полярниках и покорителях целины. Заглядывал то в одну, то в другую книжку, даже стихи продекламировал, но я так и не понял, как же нужно воспитывать в себе волю. Если бы воспитывать кошку или собаку, — думал я, — это понятно, а вот как воспитывать волю?
Дома я тогда долго не мог заснуть, лежал и все думал, думал… Хорошо бы изобрести такой аппарат, чтобы можно было с его помощью в человека заглядывать, как в стеклянную банку. Тогда я бы сразу отыскал в себе недостатки и заставил их слушаться меня.
Утром возле совхозного клуба я встретил Лену Тарелкину. Она уже тогда считалась, правда, среди учителей и родителей, а не среди нас, не по летам развитой и начитанной девочкой. «Вот уж кто точно знает, как воспитывать волю», — решил я.
Тарелкина сидела на корточках, одной рукой вытирала слезы, а другой совала куцей Жучке конфетку «Чио-Чио-Сан». Я думал, что собака не пропускает Лену и моя одноклассница задабривает ее. Я хотел прогнать Жучку, но Лена махнула рукой и жалобно попросила:
— Не надо, Сеня. Это я волю воспитываю.
— Глупая ты, Тарелкина, — сказал я. — Ее зовут не Воля, а Жучка.
Лена обиделась, перестала плакать:
— Сам ты глупый. Я лучше тебя знаю, что ее зовут Жучка. Я свою волю воспитываю.
Потом я увидел Генку и побежал к нему навстречу.
Мне очень хотелось знать, какие недостатки он нашел в себе и как думает с ними бороться. Но, увидев постное лицо друга, я сразу догадался: ничего он не нашел. Так и оказалось.
— Я задачник потерял, — сообщил Синицын. — Мне не до воли.
Я пожалел Генку и хотел предложить ему списать задачи у меня, но в это время к нам подошла сияющая Тарелкина и похвасталась:
— А я уже воспитала волю.
Она рассказала нам, что конфеты, которые любит, с сегодняшнего дня не будет есть, а будет отдавать собаке. Тут я заметил, что Генка сразу повеселел. У него даже какие-то искорки засветились в черных глазах. Они всегда у него появляются, если он хочет у кого-нибудь надуть.
— А я вот, наоборот, хочу приучить себя есть конфеты, да отец с матерью не дают их мне. Прямо не знаю, как я дальше буду воспитывать свою волю, — вздохнул Генка.
Лена быстро оглянулась и прошептала:
— Только под честное пионерское — никому! Я свои конфеты буду отдавать тебе! Вот и будем вместе воспитывать волю. Согласен?
Генка хитро подмигнул мне:
— Как, Сенька, соглашаться?
Я хотел, как всегда, поддержать друга, но вдруг почувствовал, что краснею. Я же отлично видел, что Синицын надувает девчонку и хочет, чтобы я помог ему. Я молча переминался с ноги на ногу и ждал, когда они договорятся, но они смотрели на меня. Наконец, Генка не вытерпел и спросил:
— Ну, что ты молчишь? Сам, должно быть, хочешь получать конфеты. Так и скажи.
«Ах, вон ты какая птица синица, — подумал я. — Думаешь, сам обманщик и все такие. Пусть уж лучше Жучка ест конфеты». Я смело глянул на Генку и сказал:
— Не надо обманывать девчонок, Синица.
Генка тогда здорово на меня обиделся, даже задачи перестал списывать. Но потом мы с ним, как всегда, помирились. После того сбора были у нас и другие, про учебу и дисциплину, потому что не успевали мы исправить двойку, как нас уже отчитывали за разбитое окно или за арбуз, принесенный с совхозной бахчи. После каждого приключения мы не только слушали нотации, но и старались второй раз не делать так, чтобы взрослым доставлять огорчения. Нам искренне хотелось доставлять им только радость. Правда, это не всегда удавалось. Но все равно мы твердо были уверены, что за эти три года воспитали в себе волю.