Заводная обезьяна - страница 13
- А Сафонов?
- Двенадцать...
- Вы шестнадцать, а Сафонов двенадцать. Так?
- Так...
- И, по-вашему, шестнадцать не рекорд?
- Ну, какой же это рекорд?
- Понимаю! Не рекорд в том смысле, что можно и больше дать? - Николай Дмитриевич испытующе заглянул в глаза деда.
- Конечно, можно,- просто ответил дед.
- Отлично! А вот давайте о чем подумаем.- Бережной подвинулся еще ближе к Резнику.- Что, если нам организовать соревнование за звание лучшей бригады жиро-мучного цеха? А? - И, не дожидаясь ответа, продолжал:- Сколько там бригад работает? Три?
- Три, - подтвердил дед,- Сафонова, Путинцева и наша.
- Отлично! Три бригады. Ваша сейчас впереди. У вас рекорд. Две другие отстающие...
- Почему отстающие? - перебил дед. - Какой же Сафонов отстающий, когда он норму чуть не вдвое перекрыл? И Колька тоже...
- От вас отстающие, - улыбнулся Бережной.- Так как? Организуем соревнование, а?
- Дело стоящее, - подумав, ответил Резник. - И ребятам веселее, и польза... А то рыбы нет, и ребята тускнеть начинают...
- Вот именно! - обрадовался Бережной. - Очень хорошо вы сказали, действительно тускнеет народ. А тут мы всех подтянем, а? Решили, значит, - И Николай Дмитриевич припечатал ладонью стол. - Тогда так - выпускаем "Молнию": почин бригадира Резника...
- Какой почин? - не понял дед,
- Ну, как какой? - поморщился Николай Дмитриевич. Приходилось объяснять истины ясные и очевидные. - Почин в том, что вы с бригадой решили давать как можно больше муки. Так?
- Так, - ответил дед и подумал, что, в общем-то, ничего такого с бригадой они не решали.
- Ну? Так, значит, есть почин?
- Какой же это почин? - снова возразил дед. - Какой же это почин, если не мы это выдумали - давать больше муки...
- А кто же это выдумал, по-вашему? - раздраженно спросил Бережной.
- Да никто. Какая же тут выдумка? В чем тут она? Раз пришел работать, так давай за совесть чтобы, старайся... Ну и какой в этом почин? - Несмотря на строгость, заметно уже звучавшую в голосе первого помощника, дед совершенно не испытывал никакой робости. Дело было настолько простым, что он искренне удивлялся, как этого не понимает Бережной.
Николай Дмитриевич в раздражении перед полной бестолковостью старика хотел было перебить его и наставить, но вдруг забыл имя и отчество Резника. Выскочило. Он быстро оглянулся на перекидной календарь, где по старой привычке на такой случай заранее были заготовлены заметки, и сказал спокойно, с усталой ласковостью:
- Василий Харитонович, родной, ну что мы спорим по пустякам? И вы и я, все мы хотим, чтобы муки было больше. Так? Так. А раз так, мы все должны сделать для того, чтобы ее стало больше. Организуем соревнование, выпустим "Молнию"; поднимем людей! И пойдет дело у нас веселее. - Николай Дмитриевич улыбнулся и похлопал очень доверительно деда по коленке. - И еще одна к вам просьба: надо выступить по радио, рассказать народу. Я вот тут набросал... Завтра, с утра, а? - И он, протянул Резнику лист бумаги, убористо исписанный ровным, четким почерком.
- Вот это не мастер я, - искренне смутился дед, принимая бумагу. - Может, ребята скажут? Юрка Зыбин, он грамотный...
- Зыбин в вашей бригаде? - спросил Бережной.
- Ну, конечно! - быстро подтвердил дед, радуясь, что первый помощник заинтересовался предложенной заменой.
- И как он? - Грамотный парень, - закивал дед.
- А работает как?
- С душой. Плохого не скажу.
- А еще кто у вас?
- Голубь еще...
- Это шустрый такой? Все кричит? Знаю, знаю... Интересный у вас народ, - задумчиво протянул Бережной.
Помолчали.
- Так, может, по радио Зыбин скажет? - осторожно напомнил Резник.
- Нет, это не пойдет, - строго сказал Николай Дмитриевич. - Вам надо, Василий Харитонович. Вы бригадир. Так что давайте утром, во время завтрака, и проведем это... - он искал свежее слово, но не нашел, - это мероприятие. - И Николай Дмитриевич решительным жестом припечатал стол теперь уже двумя ладонями.