Жатвы Господни - страница 11

В конце первого христианского тысячелетия Византия, и Рим слишком увязли в земных заботах и наслаждениях и неохотно отзывались на зов Царя на брак Сына  Его, слишком фамильярны стали они с Христом. В своем вызывающем высокомерии по заслугам своих праведных Отцов перед Христом, они позволяли  себе непозволительное в пристутствии Его и во имя Его, и не только  в частной жизни и политике, но даже в Церкви. И не отзвывались они на приглашение Царя. Не отзывались…

Разгневался Царь и послал слуг Своих в бескрайнюю страну Скифию, чтоб  привели к Нему язычников Славян, которые в те времена, в Богопознании, былинищи, увечны, хромы и слепы (Лк. 14, 21). А слугами Божьими, которых по велению Господа направил Византийский император Михаил, были Кирилл и Мефодий, апостолы славянские. Никто не должен усомниться, что дальновидный Господь, изрекая притчу о брачном пире, подразумевал  славянство, Свою новую бескрайнюю ниву от Дуная до Тихого океана. Велика эта нива, она - огромный континент, по сравнению с которым, и Римская империя, и Византия малые островки.

И так случилось, что когда положение христианства в конце первого тысячелетия пошатнулось, с одной стороны из-за  нестроений между самими христианскими народами, а с другой из-за беспощадного меча Магомета, вдруг появилось неслыханное «сокровище Христово». Этим сокровищем стала Скифия – новая нива Господня с новыми жатвами. Для Православия Скифия была важнее Америка для Западного Христианства..

Се, как легко на Руси принялось христианство! Легко, как нигде. Без мученичества, так чисто! Как серебро, семь раз в огне переплавленное, в семи ситах Вселенских соборов просеянное. Счастье, что на таком огромном пространстве не было прежде насаждено иной культуры: ни римской или греческой, ни персидской или индийской: ничего закосневшего, все подвижно, все гибко. Существовала только культура народного рукоделия, семьи и племенного строя. Новая вера не разрушила ничего того, о чем бы  скорбел народ. Побила она глиняных и деревянных идолов, вот и все. Там не было роскошных храмов, подобных храмам Минервы или Дианы, Осириса или Юпитера, не было пагод или пирамид, не было мраморных или золотых статуй, не было ничего того, чем архитекторы, скульпторы и золотых дел мастера опозорили себя, прославляя своими руками ложных богов из народных мифов (ср Иер. 10, 14). Все там было из глины и земли, все бесхитростно и временно. А жители были простыми земледельцами и плотниками, без истории, без мировой извесности, без письменности, словно потерянное стадо без пастыря и без пастбища духовного.

Да еще избрал Господь человека нравственно падшего, грешного, ненасытного в земных наслаждениях, словно животное,  языческого князя Владимира, чтобы  его руками воздвигнуть крест на сей новой великой ниве Своей. О, как непостижима мудрость Божия! Вот, такого человека, а не чистого и святого апостола Андрея избрал Промысл Божий Своим орудием, чтобы русский народ увидел новое чудо обращения воды в вино, грешника в праведника. Чтобы увидел народ своего правителя, который еще вчера в полной мере разделял с народом своим языческим все пороки и суеверия, а ныне с помощью новой веры преобразился в святителя быстрей, чем гусеница в бабочку. И в святителя,  названного равноапостольным, ибо он обратил к Христу больше последователей, чем любой из апостолов за всю свою жизнь.

С тех пор, с начала второго тысячелетия, наступила новая жатва Господня. Поколения за поколением приходили, вняв призыву на брачный пир Царя, и откликались на него с радостью, непрестанно на протяжении двух столетий.

Но когда жатва Господня стала уменьшаться из-за грехов и тщеславия русских князей, из-за властолюбия и братоубийства, попустил Господь ураган над Русью, чтобы отрезвить ее, чтобы стряхнуть пыль с пшеницы Своей и отобрать чистые зерна. Ураганом тем стали татары, которые продержали Русь под игом долгих 200 лет и истязали русский народ.

И возопили русские ко Господу, как некогда Израиль во времена Гедеоновы, и сжалился Господь и даровал Руси свободу и мир после Куликовской битвы, победу в которой одержал благоверный князь Дмитрий Донской с благословения преподобного Сергия Радонежского.