Желание сокола (ЛП) - страница 18

Надо было бы рассердиться и возненавидеть Лионесс Рионнскую. Как ни странно, ничего подобного не произошло. Вопреки здравому рассудку, вопреки всем всплывшим в памяти образам из прошлого, Рис испытывал к этой чертовке какое-то неизведанное ранее чувство. Что-то в ее горе и ярости взывало к нему.

Рыдания стихли, однако горючие слезы продолжали обжигать его грудь. Он не смог бы оставить Лионесс и дальше жить с ее ошибочным представлением о нем. Рыцарь не знал, почему так случилось. Не время теперь пускаться в рассуждения.

— Миледи… Лионесс, здесь есть кто-нибудь, к кому ты можешь обратиться за помощью? Кто-нибудь, кто рассмешит тебя? Кто способен вернуть хоть крупицу веселья в твою жизнь?

Она толкнула его в грудь.

— Нет.

Рис согнутым пальцем приподнял ее подбородок и пристально всмотрелся в полные слез глаза. Они сияли не хуже сотен драгоценных камней. Невольно поддавшись, этому блеску несметных сокровищ мужчина склонился к ней поближе.

Дразнящие ароматы чужеземных специй и пьянящие цветочные флюиды влекли его к себе. Их теплое и влажное дыхание смешалось. Еще чуть-чуть их губы вновь соприкоснутся. Они были так близки… и далеки, как звезды.

Приглушенный вскрик слетел с девичьих губ:

— Отпусти меня.

Она ударила его в грудь. Фоко поморщился от боли. На сей раз Рис не стал препятствовать стремлению Лионесс освободиться от него.

С трудом поднявшись на ноги, девушка ткнула в сидящего на полу рыцаря пальцем.

— Ты отобрал у меня все.

А палец-то дрожал.

— Ты уничтожил во мне всякую надежду на счастье.

Рыцарь молча наблюдал, как две женщины и Ховард покидают помещение. Услышав, как в замке поворачивается ключ, он вытянулся на своем соломенном тюфяке и уставился в потолок.

Рис скрестил руки на груди и нахмурился. Ради своей семьи он обязан разобраться с этим делом. Ради собственного благополучия нему необходимо убраться подальше от этой женщины.

И сделать это поскорее, пока пустота, которую он ощутил отпустив ее, не стала делом обычным.

Прежде чем Лионесс окончательно скрылась из виду, Рис вскочил и схватил ее за плечи. В его голосе звучало нескрываемое разочарование.

— Я не отрицаю, мне доводилось убивать людей. Но я устал от того, что меня обвиняют в преступлении, которого я не совершал.

Он легонько встряхнул девушку.

— Послушай, что я скажу. Я отсутствовал почитай весь год, выполняя поручения короля.

Кровь отлила от лица Лионесс Рионнской, превратив его в жуткую маску недоверия и страха. Рис был уверен: не держи он ее так крепко, она упала бы.

— Нет, — приглушенно выдохнула она. В этом возгласе ему послышалась мольба.

— Да.

Просочившийся в дверной проем Ховард пересек комнату и схватил Риса за предплечье.

— Довольно, Фоко! Хватит! Позволь служанке увести ее.

Снедаемый желанием избавиться от этой пленительной красотки, Рис отпустил плечи Лионесс и позволил служанке увести ее прочь.

«Мягкотелая, слезливая разиня». Лионесс швырнула очередную охапку сорняков на быстро увеличивавшуюся в размерах кучу травы.

«Безмозглая дура». Пот ручейками стекал у нее по лбу, даже с кончика носа иногда капало.

После вчерашнего столкновения с Фоко, Лионесс обозвала себя всеми непристойными прозвищами, которые только смогла придумать, и, кажется, так и не подобрала нужного.

Еще один пучок жухлой травы полетел на ту же кучу. Может ей стоит зарыться с головой в эту мокрую бурую груду растений, вырванных из грядок, которые в один прекрасный день станут травяным садом [17].

И что на нее нашло? Лионесс знала ответ. Горе от безвременной смерти Гийома и страх потерять Таньер лишили ее разума и остатков здравого смысла. Разве могла она даже в минуты самого мрачного отчаяния позабыть прилежно усвоенные правила, а ведь именно они и удержали ее от убийства Фоко.

Хорошо и плохо.

Добро и зло.

Рай и ад.

Брат Джозеф учил Лионесс словом, отец — собственным примером и делом. А ее служанка Хелен следила за тем, чтобы подопечная никогда не забывала ни слов, ни дел, ни примеров.

Несмотря на все их молитвы и поучения, Лионесс понимала, что ни один из них не смог бы ответить на терзавшие ее вопросы.

А между добром и злом что-нибудь есть?