Железные ворота - страница 17

— На одно-то утро можете вы оставить меня в покое? Предположим, я прошу, чтобы вы мне его подарили. Может быть, новая работа больше устроит нас всех.

И так как он не знал, что еще сказать, и не имел ни малейшего желания отвечать на возможные вопросы, то притворился, что спешит, — ему, мол, надо, как он обещал, «подыскивать что-нибудь получше».

— Ну, до завтра, здесь же, — бросил он на ходу.

В дверях склада он остановился в нерешительности и стал всматриваться в узкую улочку, забитую жалкими лавчонками. Эти мерзкие типы ему не верят. Хоть бы пришла Эльпида. Чтобы не слышать, как у него за спиной они молча шаркают ногами, он пошел в соседнюю кофейню — перед ней на тротуаре было выставлено несколько столиков — и, не заходя внутрь, сел на первый попавшийся свободный стул. Он не спускал глаз с улицы. Вскоре к нему присоединился Фанис.

— Так-то ты торопился? Для того чтобы причалить сюда?

— Чтобы от вас отвязаться, — ответил Евтихис. — Вы ведь уже готовы были содрать с меня за сегодняшний день…

— Не мешало бы, — сказал Фанис. — День-то у нас потерян. Ну и дураки мы! Как только получу работу на ткацкой фабрике, поговорим по-другому. Я свое дело знаю, я ведь присучальщик. А ты небось думаешь, что я торговал на улице лотерейными билетами?

Но Фанис увидел, что его слова не произвели никакого впечатления на Евтихиса. Знает ли тот, что такое присучальщик? Фанис сидел рядом с Евтихисом и тоже смотрел на улицу. Затем он легонько подтолкнул приятеля локтем в бок.

— Скажи, что у тебя на уме? Как пить дать, ты от нас что-то утаиваешь.

— Я же сказал вам, что присматриваю что-нибудь получше.

— Не морочь мне голову, Евтихис. Получше, получше!.. Чтобы от нас отвязаться? О своей шкуре печешься?

— Обо всех нас пекусь, говорю тебе.

— Что-то не верится. Знаю, речи держать ты мастак.

— Да говорю же тебе, что обо всех нас думаю. Жизнью клянусь.

— Дерьмо, — бросил Фанис.

Евтихис рассвирепел.

— Моя жизнь — дерьмо? Ты знаешь, подонок, что ты сказал? Твоя жизнь, может, и дерьмо, потому что тебе ни разу не грозила смерть. А известно тебе, как я выкарабкался, как жив остался?

— Ладно, хватит, — смущенно сказал Фанис. — Я не хотел тебя обидеть. Но почему ты не скажешь прямо, что у тебя на уме?

— Это мое дело. Если я вам скажу, вы начнете ворчать и только разозлите меня. Я вас знаю…

— Ну, хорошо, тогда признайся, кого ты сейчас поджидаешь?

— Эльпиду, — ответил Евтихис. — Всем вам начхать, почему уже три дня ее нет…

Эльпида работает вместе с ними. В таком деле всегда нужна женщина: она делает вид, что выбирает товар, а сама следит, не приближается ли полицейский и сполна ли расплачиваются покупатели. Евтихис не раз ссорился со своими компаньонами, вдалбливая им, что Эльпида незаменима и должна получать свою долю с выручки. Разве они работают больше нее? Он даже припугнул их, чтобы они берегли девушку, как зеницу ока, в ее присутствии не сквернословили, а если кто-нибудь вздумает тронуть ее, ему не поздоровится. Когда он все это им сказал, друзья многозначительно заулыбались, а Евтихис напустился на них пуще прежнего. «Стоит вам увидеть юбку, как вы превращаетесь в скотов».

Но сколько бы он ни кричал, у друзей из головы не выходила мысль, что Евтихис приберегает Эльпиду для себя. Ведь от нее на работе не так уж много толку. Взгляд у нее робкий, голос тихий, и улыбается она редко, какой-то жалкой улыбкой. Правда, она быстро подмечает опасность и неусыпно следит за покупателями. Евтихису хотелось, чтобы Эльпида была постоянно у него на глазах. Но друзья никогда не встречали их вместе по вечерам и не замечали ничего подозрительного в их отношениях. Евтихис разговаривал с ней сдержанно, не орал на нее, не допускал дурацких шуточек и вольностей, от которых не удержался бы, будь Эльпида его подружкой. Поэтому никто не осмеливался сказать, что Евтихис пристроил к делу свою девушку и платит ей равную со всеми долю лишь потому, что без него «фирма» не обойдется. Однажды, когда они в этой кофейне делили выручку, Симос робко заметил, что хватит их обирать в пользу Эльпиды. Евтихис стукнул кулаком по мраморному столику так, что задрожали стаканы и расплескалась вода, и закричал: «Тогда прикрываем нашу лавочку!» Хорошо, что Эльпиды не было с ними, ей было бы горько услышать такое, и она могла бы расплакаться. Страшно подумать!