Жизнь и смерть на вершинах мира - страница 16

Базовый лагерь живет одной мыслью: что будет с погодой? Все взоры обращены туда, где лишь угадываются вершины. Ведутся взволнованные дискуссии. Канаты и цепи пока отдыхают. Научная программа также порядком сократилась. Что здесь отловишь в такую погоду, когда ловушки за каких-нибудь два часа обледеневают и покрываются снегом?

Но вот неделю спустя мы снова у нашего чудесного «садика». Погода постепенно улучшается. Ниже по долине снег исчез — просто испарился. У нас же, на высоте, сохранился лишь местами, в зависимости от экспозиции. Нетерпеливо спешу туда, где при первом посещении нашел кустики красивых сине-фиолетовых примул. Большинство из них выстояло. Правда, цветы слегка привяли, их окраска стала светло-синей, словно выгорела на солнце, а зеленые листочки пожелтели. Однако в местах, укрытых скалами, и в расселинах красота растений осталась нетронутой. Нет, опасаться нечего, наш гербарий не пострадает.

Проходим нашим «садом» и поднимаемся к лагерю Трапеция, где до сих пор стоит палатка, оставленная нами при спуске в базовый лагерь. Приходится откапывать ее вместе с вещами из-под снега. Колышки растяжек вмерзли в камни как будто залитые бетоном, Пол снялся вместе с толстым слоем моренного материала, и мы отбиваем его по частям ледорубом.

Только на исходе дня спускаемся обратно к «садику». Готовимся поставить здесь новый лагерь — исследовательскую точку. Будем жить вдвоем: ко мне присоединяется врач экспедиции Мирек Вольф со своим медицинским снаряжением и радиостанцией. Новый лагерь будет находиться примерно на равном расстоянии от высотных лагерей Трапеция и Лунгхо и от базового лагеря. Это должно обеспечить надежную связь с нашими портативными радиостанциями во всех точках, что было бы нелегко, останься доктор в базовом лагере. Отсюда Мирек постоянно будет готов быстро оказывать помощь в любом из лагерей. В остальное время он готов выполнять функции ботаника, обладая в этом деле немалым опытом; его любовь к природе давно уже перешла из стадии зрительского восхищения к глубокому интересу и научному пониманию.

Мы ставим палатку на краю наиболее высокой террасы, на щебнистой полке в нескольких метрах от небольшого ручейка, выбегающего из-под снежного поля над нашим садиком. Его длина всего несколько сот метров. Он заканчивается на обрыве нашей террасы, срываясь с нее мелкими водопадиками, исчезающими в каменной осыпи. Лучшего места для лагеря не придумать. Позади палатки высоко вздымается вал боковой морены ледника, сползающего с седла Анушах. Таким образом, палатка защищена большим «укреплением» от неожиданных камнепадов.

Только мы успели расположиться, наступает темнота. После дневного снегопада прояснилось и сильно похолодало. Есть надежда на улучшение погоды. Оптимизм — источник нашего бодрого настроения. Вспоминаем во всех подробностях события последних дней и разные истории прошлых лет, которые сейчас кажутся чем-то нереальным. Когда выходим из палатки, чтобы в последний раз за сегодняшний день проверить погоду, не хочется верить, что уже скоро полночь. Но ночь просто великолепна! В глубокой тьме горят звезды и сверкают ледяные вершины. Наша палатка на расстоянии светится, словно лампа под большим оранжевым абажуром…

Днем — цветы и бабочки посреди нагромождений льда; вечерами — ученые дебаты, так непохожие на обычную болтовню, которой мужчины убивают время, оставшись вдвоем. Под влиянием всего этого в сеансах радиосвязи мы обозначаем наш лагерь именем Шангри-Ла, заимствованным из книги Джеймса Хилтона «Потерянный горизонт». Так называется в книге некая таинственная страна, жители которой где-то среди льдов азиатских высокогорий хранят сокровища человеческих знаний.

Рано по утрам в небе еще светится месяц, а первые лучи солнца падают на восточный склон горы Кох-и-Гевад. На ее вершине еще нет чехословацкого вымпела, и мы пока не знаем, что это самая высокая точка в районе наших действий. Но нас гора привлекает с первой минуты своим грандиозным ледопадом. Одна его «струя» падает прямо напротив нас к главному потоку долинного ледника, который, если смотреть от нашей палатки, напоминает гигантскую взлетную полосу аэродрома или автостраду, разделенную моренами на отдельные проезжие полосы. Крутая ледовая стена главного гребня, замыкающая долину Ишмурх-Даррах, завершает эту красивейшую панораму.