Журнал «Вокруг Света» №04 за 1985 год - страница 29

Как я и ожидал, в первый месяц орангов было маловато. Я обнаружил трех на северном берегу с и вторую тройку — на другом берегу. Бурная радость охватила меня, когда я узнал старых друзей Маргарет и Миджа! Мидж подрос, но оставался тем же клоуном с пуговичными глазками. Маргарет встретила меня знакомыми руладами: «лорк-лорк-лорк...»

Сезон созревания плодов был совсем не похож на прошлогодний. Плодов мангустанов, рамбутанов, лансиума и мата кучинга,— излюбленной пищи орангов в прошлом году,— не было и в помине. Проложенные мной тропы не заросли, надломленные деревца и ветви так и болтались с совершенно зелеными листьями.

От нашего лагеря не осталось никаких следов, но я разглядел почерневшие, еще покрытые листьями остатки гнезд орангов, которые они делали год назад. Больше всего меня поразил толстый ствол сваленного железного дерева, на котором сохранились шрамы в тех местах, откуда дусуны вырубали широкие лопасти для весел.

В начале ноября орангутаны, как по сигналу, возвратились в низины. Предводителем первого отряда был великолепный мощный незнакомец, которого я назвал Королем Людовиком. Я шел следом за ним четыре дня, и оба мы то и дело укрывались от дождя: он — под нагромождениями сучьев, а я — под брезентовым плащом.

Людовик меня явно невзлюбил. В первый день он еще стеснялся, а на второй с шумом и треском направился ко мне, спускаясь ниже по мере того, как я подходил ближе. Я позорно отступил, а он и вовсе обнаглел: слез на землю и пустился за мной в погоню. Теперь он знал, что я его боюсь, и бросался на меня, не раздумывая.

Такие отношения с объектом наблюдений никуда не годились, пора было что-то предпринимать. Я выбрал момент, когда Людовик устроился на отдых на нижней ветви. Самым устрашающим оружием у меня был телефотообъектив, и, размахивая им, я с максимальным шумом и треском устремился на оранга. Добежав до подножия дерева, я нацелил сверкающий объектив ему в лицо.

Напуганный моей отвагой, Людовик с достоинством вскарабкался повыше, подозрительно озираясь на мой громадный «глаз». Чтобы закрепить полученное преимущество, я сделал вид, что лезу вслед за ним. Людовик, не на шутку встревоженный, вскарабкался на самый верхний сук. Примерно час после этого Людовик дулся, как школьник, получивший нахлобучку. А я тем временем оглядывался, притворяясь, что мне совершенно неинтересно знаться с таким ничтожеством, как струсивший оранг. Таким образом мы пришли к соглашению: если он не будет слезать на землю и пугать меня, я, со своей стороны, перестану докучать ему, карабкаясь на деревья. И мне стало очень обидно, когда я понял, что он — только временный гость в этих местах: на следующий день Людовик отправился странствовать. И мне никогда не пришлось больше встретиться с ним. Наблюдения шли неплохо, хотя сезон муссонных дождей вступил в силу. Вряд ли найдется что-нибудь страшнее грозы в джунглях. Яростные порывы ветра немилосердно раскачивают деревья. С ужасающей частотой, как бомбы при массированном налете, с грохотом ударяются о землю сучья. Подчас целые деревья с оглушительным треском низвергаются на землю. Орангов падающие сучья и деревья приводили в состояние злобной агрессии. И я тихонько сидел в лесу и ждал, пока рухнет дерево, а, услышав возмущенные вопли, знал, где искать затихших орангов. Вокальными упражнениями занимаются большие старые самцы, животные самого высокого ранга. Их чины подтверждаются внешними атрибутами — длинной шерстью, бородой, высоким шлемообразным черепом, необъятными раздувающимися горловыми мешками, разросшимися жировыми щечными валиками. Самцы громогласно оповещают и предупреждают соперников. Временами тишину сотрясают вопли самцов, старающихся перекричать и устрашить друг друга.

На северной стороне Сегамы обитал особенно рьяный дуэт — Гарольд и Рыжая Борода. Гарольд выглядел как и в прошлом году: несгибающиеся пальцы и безволосая спина. Он меня совсем не боялся, и наблюдать за ним было одно удовольствие.

Рыжая Борода оказался орешком потверже и в первую встречу нагнал на меня страху. Он любил бродить по земле, и мне трижды пришлось от него удирать, прежде чем я тем же тактическим приемом, что применил к Людовику, нагнал и на Рыжую Бороду достаточно страху.