ЗИМОЙ НА ПИК ЛЕНИНА (из книги "Мы растворяемся в стихии") - страница 5

С Раздельной спустились на перемычку, сгрудились в кучу. Эрик жестом приказал сесть на рюкзаки, жестом пригласил Смирнова и Медведева, что-то им объяснил, указывая на край перемычки, противоположный атаке ветра. Некоторое время я видел, как ураган драл и трепал Влада и Володю, когда они отходили от нас. В нескольких десятках метров можно было различать лишь их силуэты. Один забил ледоруб в фирн для страховки и через него стал выдавать веревку напарнику. Второй, упираясь от ветра , аккуратно щупая почти каждый шаг ледорубом, двигался вперед. Остановился, пошел вправо, затем влево, жестом показал что-то страхующему и скрылся за перегибом. Минут через пять появился, подтягиваясь на веревке, вернее, используя ее в качестве подстаховки для движения против ветра. Скоро оба подошли к Эрику и стали что-то ему объяснять.

У меня довольно сильно замёрзли руки и ноги. Ноги с наветренной стороны совсем задеревенели, движением их не отогреть. Пока ничего не оставалось, как среди этого погодного кошмара просто ждать... Что же будет дальше, какая поступит команда? В такой ситуации от одного грома ревущей атмосферы ничего не стоит поддаться панике. Но спокойные лица Ильинского, Запеки и других ребят вселяли уверенность. И мысль: «Ведь это пик Ленина зимой. Наверное, так и должно быть». И сразу вроде и тычки струй в спину становятся не столь резкими, вроде и холод меньше. Ноги... ну, ноги, наверное, и должны так мерзнуть. Все становилось на свои места.

Вот какие-то жесты Эрика, все потянулись к краю перемычки. Там действительно тише, но сплошной душ фирна и льда. В этой леденящей кутерьме на порожке, у самого краешка, установили две палатки. Пристраховали их крючьями и забрались внутрь. Тут только заметил, что все оглушены. Лишь через некоторое время начались разговоры. Из соседней палатки голос Эрика:

— Ночью-то должно поутихнуть. Думаю, что к утру прояснится.

Некоторое молчание, затем тот же голос: — Я такого еще не видел.

Всю ночь стенки палатки хлопали над нашими головами. Утром ветер не стих. Пока мы сворачивали лагерь, я видел, как Влад Смирнов пытался вылезти на перемычку, но стоило ему только подняться над краем, как ветер возвращал его кубарем в «исходное положение» — на три-четыре метра ниже. Так повторялось несколько раз. Наконец он выбрался и принял наверх Медведева. Еще не все были готовы к выходу, а ушедшая связки появилась вновь и сказала, что движение совершенно невозможно. Решили выкопать в снегу пещеру и в ней переждать непогоду. На это ушло пять часов. Я мог стоять под сводами пещеры во весь рост, слегка пригнув голову. На полу расстелили палатки, рюкзаки, сверху положили спальные мешки.

Уже третий день сидим в пещере. У многих ребят вялость, плохое самочувствие. Я вызвался дежурить. Сегодня утром засыпало входы в пещеру, и я проснулся от того, что нечем было дышать. Медленно подполз к выходу и начал его раскапывать. Дыхание тяжелое и частое. Наконец пахнуло свежестью. Снаружи все тот же вой ветра. Вчера вечером, когда мы засыпали в своих спальниках, под нами гукнуло, треснуло и было слышно, как что-то долго падает куда-то вглубь. Воцарилась напряженная тишина. Я спросил у Эрика:

— Что это, а?

— Ничего... Если что — и икнуть не успеешь.

— Наверное, на трещине расположились, — предположил Запека.

Позавтракали. Продуктов осталось мало. Пошли разговоры,что, возможно, только часть группы пойдет на вершину, а остальные вниз. Когда все расползлись по своим спальным мешкам. Ильинский сказал:

— Ну что, мужики? Что дальше-то делать будем? В пещере долго не высидим. Нужно решать — вверх или вниз? Валера, — обратился ко мне Эрик, — уж коль ты с краю, давай с тебя и начнем.

Я ответил, что если будет организовываться штурмовая группа, то хотел бы оказаться в ее составе. Что-то в этом же духе сказал Володя Чумаков. Большинство, трезво оценивая обстановку, голосовало за спуск. Было принято решение, что завтра с утра все уходим вниз. Рация не работала уже несколько дней, замерзло питание. В таком урагане палить ракеты бесполезно. Если что, помощи ждать неоткуда. Рассчитывать можем только на свои силы на много дней, на много-много километров.