Злые пьесы - страница 22
Она: Я так и знала. Тебе нельзя так волноваться.
Он: Они хотят меня уничтожить, просто доконать…
Она: Сейчас принесу тебе твои таблетки.
Она уходит в дом, возвращается с таблетками и стаканом воды. Он принимает лекарство.
Он: Мы подаем апелляцию.
Она: Значит, мы опять проиграли?
Он: Мы подаем апелляцию. В конце концов, должна же хоть где-то быть справедливость?!
Она: Сколько это стоит?
Он: Откуда я знаю, сколько этот идиот судья нам насчитал. Этого я уже толком не слушал, все равно мы этого так не оставим. Ни в коем случае.
Она: Надо было мне с тобой пойти.
Он: Нет-нет, ты бы слишком волновалась. Ты пойми, этот судья — это не судья, это карикатура. Я сейчас же напишу министру, да нет, самому президенту напишу, потому что это ни в какие ворота не лезет.
Она: А почему, собственно, мы проиграли?
Он: Шумайер, эта стерва, показала, что она видела, как я разбрасывал гвозди на площадке, где он ставит машину.
Она: А я тебе говорила, она день и ночь от окна не отходит, день и ночь.
Он: Зато как он меня обругал и как он сук абрикоса на меня сбросил — этого она не видела и не слышала.
Она: Она боится Энцингера.
Он: Да не боится она его, просто они с ним спелись.
Она: При его вкусе меня бы это даже нисколько не удивило, но прошу тебя, никому этого не говори, иначе обвинение в клевете нам обеспечено. Будь сдержанней.
Он: А Энцингер не должен быть сдержанней?! Ему все можно?! Можно меня «жопой» обзывать, а стоит мне подать на него в суд — его оправдывают! А мне — только за то, что я сделал точь-в-точь то же самое — выкладывай тысячу шиллингов судебных издержек! Он швыряет в меня (Показывает.) в-о-т такой сук это, между прочим, угроза физическому здоровью, нападение с применением физического насилия, покушение на убийство, — и что же? Ничего! Он все отрицает, свидетелей у меня нет — и я опять раскошеливайся! Н-е-т, так не пойдет! У нас правовое государство! На сей раз я этого так не оставлю, если надо, до комиссии по правам человека в Страсбурге дойду!
Она: Прошу тебя, Франц-Карл, не сходи сума.
Он: Я все выдержу. И я не допущу, чтобы какой-то там ноль без палочки надо мной измывался.
Она: Ты и не должен допускать. Но сейчас надо выждать, покуда снова не выпадет благоприятная возможность. Уж что-нибудь всегда найдется. Ведь вот тогда, с сауной, замечательно все получилось, ты же сам видел.
Он: Все равно мы подадим апелляцию. Потому как эта Шумайер — она теперь тоже у меня на крючке. Из-за ложных показаний.
Она: Но Франц-Карл, как ты хочешь это доказывать? В конце концов, она ведь действительно тебя…
Он: Я найму другого адвоката. Такого, который способен поставить под сомнение показания свидетелей. Этот доктор Монд, он просто бездарность. Пустое место. Он даже не додумался спросить эту Шумайер, носит она очки или нет, не настоял на следственном эксперименте, чтобы установить, можно ли вообще из ее окна разглядеть то, что она разглядела. Нет, он все проглотил, все стерпел. (Он вскакивает, сжимает кулаки, его буквально трясет.) Но я не стану все терпеть! Кто угодно, только не я! Только не я!
Она: Франц-Карл!
Он: Только не я! Только не я! (Внезапно мчится в сад. Удаляясь.) Ах ты дрянь! Сволочь поганая! Сейчас ты у меня получишь!
Слышен дикий кошачий вопль. Через некоторое время Он возвращается.
Он: Еще одна напасть — Шумайерша и ее кошка.
Она: Франц-Карл, прошу тебя, нельзя тебе так волноваться.
Он: Когда-нибудь я эту тварь пришибу.
Она: Давай лучше кофе выпьем, хорошо?
Он: Я эту кошку просто застрелю. Больше она у меня в саду на клумбы гадить не будет!
Она: Кофе с марципанами, Франц-Карл?
Он: Да я и сейчас ее почти прикончил. Ты слышала, как она заорала?
Она: Так я несу кофе, хорошо?
Она уходит в дом, Он садится, уставившись прямо перед собой. Она возвращается с подносом, накрывает на стол. Внезапно раздается крик иволги.
Он: Слышишь? (Вскакивает, тяжело дыша, дрожит всем телом.)
Она: Что?
Он: Кто-то крикнул.
Она: Да нет. Это иволга была.
Он: Какая там иволга?!
Она: Уж мне ли иволгу не знать.
Снова крик иволги. Он снова вскакивает, дрожит всем телом.
Она: Что такое?
Он: Он опять кричит «жопа».