Злые пьесы - страница 28
Тишендорфер: Да и не настолько хуже был мой собственный пост, который я так и так занимал в банке… Там я спокойно смог дослужить до пенсии. Впрочем, «спокойно» — это тоже, конечно, преувеличение. Если ты начальник отдела кредитования в банке, значит, то и дело балансируешь над пропастью.
Агнес разливает кофе.
Агнес: Вам с молоком?
Тишендорфер: Нет, благодарю. Кофе чем крепче — тем лучше.
Агнес: Когда вас выбрали в правление банка — вы тогда и нас в гости пригласили.
Тишендорфер: Бог мой, вы даже об этом помните!
Агнес наливает кофе Йозефу.
Тишендорфер: Это же больше тридцати лет тому назад…
Агнес хочет подлить в кофе молока. Йозеф ее почти отталкивает.
Йозеф: Да отвяжись ты!
Агнес: Что это с тобой? Сегодня без молока?
Йозеф: Если я никогда с молоком не пью, с какой стати я сегодня должен пить с молоком?
Агнес, привыкшая спокойно сносить капризы мужа, наливает себе кофе с молоком и как ни в чем не бывало продолжает беседовать с Тишендорфером.
Агнес: У вас ведь тогда квартира была на Штубенринге, верно. Очень хорошая квартира… Сахару?
Тишендорфер берет сахар. Йозеф тоже тянется к сахарнице.
Агнес: Но Йозеф, сахар тебе ведь и правда нельзя…
Йозеф: Всегда пил с сахаром — и сегодня пью с сахаром.
Агнес: Ну, как знаешь… И что же стало с той квартирой — вы от нее наверно отказались?
Тишендорфер: Квартиру я оставил жене после развода.
Агнес: Ах вот оно что… И женились снова?
Тишендорфер: Еще бы. Даже дважды.
Йозеф: А что, у нас сегодня нет штруделя?
Агнес: О господи! Извините. Совсем голова стала никуда… (Уходит на кухню.)
Тишендорфер: Ну, а остальные наши как?
Йозеф: Какие остальные?
Тишендорфер: Ну, из нашего класса… Кто-то же должен еще… я имею в виду, не все же они…
Йозеф: Все.
Тишендорфер: Мы с тобой последние остались?
Йозеф: Да… С прошлой недели.
Тишендорфер: С прошлой недели. И кто же?
Йозеф: Мирца.
Тишендорфер: Господи… Вот так спросишь — и на тебе. Прямо хоть не спрашивай.
Йозеф: А ты разве траурное извещение не получил?
Тишендорфер: Да нет. Но это и не удивительно. Я столько раз менял адреса.
Входит Агнес с ромовым кексом.
Агнес: А вот и ромовый кекс. Прошу.
Йозеф: А почему не штрудель?
Агнес: Потому что сегодня у нас ромовый кекс.
Тишендорфер: О, ромовый кекс! Замечательно…
Агнес кладет Тишендорферу кусок кекса.
Йозеф: Рак у него был. Рак легких.
Агнес: У кого?
Йозеф: У Мирцы.
Тишендорфер: Это маленький такой, чернявый, да? Он еще однажды классный журнал слямзил?
Йозеф: Чего не помню, того не помню… Помню, что он на полгода меня моложе…
Агнес: Этак вы скоро всем классом на том свете будете встречаться.
Йозеф: Типун тебе на язык! На том свете! Мелешь чушь всякую…
Агнес: Но если я в это верю…
Йозеф: Для чего тогда человеку помирать, ежели после он не мертвяк?
На некоторое время наступает неловкая пауза.
Тишендорфер: По правде сказать, я думал, мы поговорим о чем-нибудь более веселом… Вспомним наши славные деньки.
Агнес: Да-да, господин Тишендорфер совершенно прав! От твоих разговоров вечно тоска одна.
Йозеф: Я о жизни думаю.
Агнес: Ну и много ли ты надумал? Не веришь вон ни во что.
Йозеф: А ты, Вальтер, во что-нибудь веришь?
Тишендорфер: Я… Ну, как бы тебе сказать… Я не исключаю сюрпризов…
Йозеф: А я как услышу «вечная жизнь» — меня прямо передергивает… Вечность — это противоположность жизни. Каждый прожитый день мы у вечности отвоевываем. Вот почему не Моцарт и не Шекспир величайшие гении человечества, а долгожитель Мафусаил, если только он на самом деле существовал. Ибо он урвал у вечности самый большой кусок.
Тишендорфер: Если так посмотреть — мы с тобой из нашего класса самые лучшие. А что, мне эта теория даже нравится, а то я ведь всегда почти что двоечник был, особенно по латыни… Да и ты, по-моему, тоже.
Йозеф: У меня по латыни всегда твердая тройка была.
Агнес: Он у нас всегда был твердый троечник.
Йозеф: По музыке, географии, истории и начертательной геометрии у меня были четверки.
Тишендорфер: По математике ты однажды за контрольную единицу схлопотал, я очень хорошо помню. А все потому, что ты у меня списать решил… Это вообще тогда была история, скажу я вам. Ты хоть помнишь этого Струппи? Струппи у нас математику преподавал…