Злые пьесы - страница 29
Агнес: Я знаю.
Тишендорфер: Волосы ежиком, а на макушке лысина, умора просто. Низенький такой толстяк, но шустрый, а когда злился, он от возмущения аж подскакивал… Да, замечательное все-таки было время…
Йозеф: Омерзительное.
Тишендорфер: Что? Но почему?…
Йозеф: Только потому, что какой-то толстяк-коротышка подскакивал, ты считаешь, что время было замечательное?
Тишендорфер: Оно и было замечательное… Хотя бы просто потому, что мы были молоды и ничего не принимали всерьез… Хотя… Что ж, наверно, каждый по-своему смотрит.
Агнес: Не обращайте внимания. Когда он не в духе, с ним невозможно разговаривать.
Тишендорфер: Мне очень жаль. Может, ему нехорошо?
Йозеф: Мне очень хорошо! И знаешь, почему? Потому что я вот это, нынешнее время нахожу прекрасным, а не какое-то там прошлое. Что там хорошего, в этом прошлом? Кошмар за кошмаром, начиная со школы, потом сотни тысяч безработных, способных перегрызть друг другу глотки за одно рабочее место, потом ревущие орды на улицах и война, и плен, и снова-здорово карабкайся наверх, чтоб чего-то там добиться. Все это позади, и поэтому сейчас я чувствую себя отлично. А как себя чувствуешь ты?
Тишендорфер: Видишь ли…
Йозеф: Я только потому спрашиваю, что уж больно ты далеко в прошлое отправляешься, чтобы что-то хорошее вспомнить.
Тишендорфер: Да нет, это совсем не так. Я своей жизнью очень доволен.
Йозеф: А со здоровьем как?
Тишендорфер: Как и положено в нашем возрасте. Время от времени приходится глотать таблетки.
Йозеф: Какие?
Агнес: Йозеф, это же нескромный вопрос.
Тишендорфер: Да нет, это я совершенно спокойно могу рассказать. У меня была операция на кишечнике и с тех пор иногда бывают трудности с пищеварением.
Йозеф: Кишечник?
Тишендорфер: Да, сантиметров восемьдесят у меня вырезали.
Йозеф: Восемьдесят сантиметров! Вот это красотища!
Агнес: Наконец-то мы узнали, что ты считаешь красотой.
Йозеф: Эта женщина действует мне на нервы. Особенно когда берется истолковывать мои слова. Я сказал про эти восемьдесят сантиметров «красотища» в том смысле, что, значит, они, наверно, все плохое уж точно удалили.
Тишендорфер: Ну конечно, в противном случае я давно бы уже был на том свете…
Агнес: Видишь, он тоже говорит «на том свете».
Тишендорфер: Извини.
Агнес: Еще кофе?
Тишендорфер: О да, с удовольствием. Кофе у вас отличный.
Агнес: Это смесь. Тут несколько сортов. (Наливает Тишендорферу еще кофе, пододвигает ему кекс.) Еще кусочек кекса.
Тишендорфер: С наслаждением. Это не кекс — это поэма. Вы сами пекли?
Агнес: Сама.
Тишендорфер: Примите мои комплименты.
Агнес: Я всё мучное сама пеку.
Йозеф (Протягивая ей свою чашку.): А мне еще кофе?
Агнес: У тебя же давление, тебе нельзя.
Йозеф: Нет у меня никакого давления! Это уж у Вальтера скорее давление.
Агнес кладет ему кусок кекса.
Тишендорфер: У меня? С чего ты взял?
Йозеф: Да вон лицо-то у тебя красное.
Тишендорфер: О, это не от кофе. Это от вина.
Йозеф: Не все ли равно, от чего.
Агнес: Но на сей раз ты выпьешь с молоком.
Йозеф: И не подумаю.
Агнес: Ну, как знаешь, только потом не жалуйся и меня не ругай.
Йозеф: Как будто я когда-нибудь жаловался.
Агнес: Ой-ой-ой.
Йозеф: Так какое у тебя давление?
Тишендорфер: У меня? Понятия не имею.
Йозеф: Ты что же, даже не ходишь иногда к врачу?
Тишендорфер: Ах, знаешь, я вообще стараюсь избегать врачей, по возможности.
Йозеф встает, направляется к серванту, начинает в нем рыться.
Тишендорфер: Врачи — они обязательно что-нибудь найдут, и тогда уж точно объявят тебя больным. А так я здоров, как бык…
Агнес: Что ты там ищешь?
Йозеф: Нашел уже… Здоров, говоришь… Ха-ха… Как бык! (Возвращается к дивану и извлекает из коробки тонометр.) Снимай пиджак.
Тишендорфер: Зачем?
Агнес: Йозеф, не станешь же ты…
Йозеф: Что значит не стану? Ясное дело, мы померим ему давление. Ему это тоже наверняка интересно.
Тишендорфер: И ты умеешь с этим обращаться?
Йозеф: А чего тут уметь? Легче легкого.
Тишендорфер: Я даже не знаю…
Йозеф: Ты с этим не шути. За давлением следить надо. Снимай пиджак.
Тишендорфер снимает пиджак.
Йозеф: Закатай рукав.
Тишендорфер закатывает рукав рубашки, Йозеф накладывает ему жгут.
Агнес