Золотое колесо - страница 6

— Почему одному Савлаку принадлежит столько земель? — Бога ради, оставь эти разговоры, если ты не пришел уморить меня вопросами! Я пригласил тебя за стол, поешь да попей чего Бог послал и помни, что я простой священник, а не благочинный, — начинал сердиться Иоанн. Но, видя, что гость не праздно завел этот разговор, а к чему-то клонит, велел попадье удалиться. Потом долго говорили с гостем. К полуночи, когда Иоанн вышел провожать гостя, он сказал ему негромко: — Не сердись, но мне кажется, что у вас ничего не получится: только зря губите молодежь.

— Прости за дерзость, Астамур, но не боишься ли ты за себя? — задел за живое батюшку гость.

— Везите, я согласен. Но ничего у вас не получится.

Трудно себе представить, что оружие больше негде было прятать, как у попа. Но красноперые таким образом батюшку, как сказали бы нынче, завербовали.

Еще более дивились прихожане на своего попа. По-прежнему он записывал в тетрадь голоса лягушек, но теперь то и дело выхватывал из-под рясы «смит-энд-вессон» и давал затрещину по болоту, так что вскоре он убивал лягушку на звук — перестало, видать, нравиться батюшке записывать в тетрадь их кваканье.

На одной из воскресных служб случилось событие. Жирная крыса пробежала по периметру церкви и скрылась в приделе. Все заметили ее. Иоанну пришлось сделать замечание молящимся, чтобы не шумели.

Крыса появилась во второй раз. Были смеющиеся во храме. «Грешные, вы о крысе ли должны сейчас думать?» — рассердился Иоанн. Зверь появился в третий раз. Теперь уже хохотали все.

Выхватив из-под рясы «смит-энд-вессон», батюшка Иоанн выстрелил и перебил крысе хребет.

И был батюшка Иоанн лишен сана. Бывшие сподвижники его по переводам Священных книг ничем не могли помочь; случай был из ряда вон выходящий. Иоанн тем временем нисколько не расстроился, потому что на дворе были времена революционные.

— А я не родился Иоанном, я — князь Астамур Эмхвари! — сказал батюшка-расстрига.

И облачился в отцовскую белую черкеску, которая ему очень шла.

Вскоре, произнеся клятву под горой-святилищем, Астамур Эмхвари вступил в народное ополчение «Кяраз»[6]. Меньшевики, лидировавшие в «Эртобе», схватили Астамура и бросили в сухумскую крепость. В случае невыплаты выкупа в кассу «Эртобы» ему грозил расстрел.

Родственники Астамура пришли в Сухум. Трое суток стояли мать и сестры под крепостью, где сейчас ресторан «Диоскурия», в надежде получить весточку от Иоанна-Астамура. Они продали все имущество, весь скот, но «Эртоба» ценила Астамура дороже. Вот что они прочитали в записке, которую он изловчился выбросить в решетку, завернув в нее перстень-печатку: «ДЕЛО ЕДИНЕНИЯ В АБХАЗИИ ЦВЕТЕТ КАК МАЙСКАЯ РОЗА». Майская роза, а имелся в виду сорт яблок, вскоре дала плоды. Место полков «Эртобы» заняла 11-я Красная Армия. Астамур был спасен.

При советской власти Астамур Эмхвари как человек образованный был даже фигурой в наркомате народного просвещения, но в главном правительстве не был.

Потому что не любил, когда задавали много вопросов.

А теперь вспомним Лодкина, который приехал вслед за письмом мосье Крачковски.

Итак, Лодкина обнаружил Кесоу, ранним утром в Успенье Богородицы[7], идя мимо кладбища. В ожидании, когда деревня проснется и оживет, Лодкин рассматривал надписи на кладбищенских плитах.

Это был довольно известный человек, раз увидев которого подумаешь: он, если даже устанет, постарается не демонстрировать усталости. Он не скажет всуе; он предпочтет вдохновение и неунываемость. Все в облике незнакомца выдавало человека, которому недосуг просто так глазеть на камни убогого кладбища. — Однако Кесоу, редко смотревший телевизор, принял его за бича, помогающего за выпивку и харчи. Работы же у крестьянина всегда непочатый край.

— Иди сюда, братуха, — позвал он.

Незнакомец тряхнул гривой и обернулся на зов. Несмотря на ранний час, Лодкин направился к звавшему его юноше. Он шел характерной упругой походкой, каждым шагом подтверждая, что ничего больше откладывать нельзя.

Кесоу звал его с лицемерной любезностью, с какой Платон, его дядя, обычно, цокая языком и предлагая кукурузный початок, подзывал жеребца, которого собирался заарканить. Кесоу задумал повести патлатого к Платону, чтобы с утра преподнести дяде праздничный подарок.